Деанон

[KnB Secret Santa]

Дорогие все!
Завершился второй KnB Secret Santa фест.
Администрация еще раз поздравляет всех с наступившим Новым годом! К сожалению, в этот раз не обошлось без конфузов, но участники в любом случае молодцы! : )

Под катом находится полный список работ. Авторы, пожелавшие остаться анонимами, остаются под именем Секретного Санты.

Фанарт:
Без названия, автор:  Espio-kun, G, Кагами/Куроко. Подарок для  Shadzie.

Фанфики:
День рождения Акаши-куна, автор:  [Laliho], PG-13, Кагами/Такао, Мидорима/Момои Сацуки, присутствуют намёки (и не только намёки) на другие пейринги. Подарок для  [sadwick].
Самый лучший новогодний подарок, автор:  Shadzie, PG-13, Аомине/Кисе. Подарок для  Lokys.
Держись за меня, автор:  Umbridge, PG, Теппей/Дзюнпей. Подарок для  Гэндальф Голубой, совратитель гномов.
2 862°C, автор:  Gerbena, R, Киеши/Ханамия. Подарок для  Двугранный угол трехгранного угла.
Шестое чувство, автор:  Лейтенатор, беты:  Аурум,  Aerdin, NC-17, Аомине/Куроко. Подарок для  Monstrr.
Садовник, автор:  Lokys., NC-17, Аомине/Кисе. Подарок для  Espio-kun.
Гетры, автор:  Paume, R, Касамацу/Кисе. Подарок для  Besti0la.
Предновогодние подарки, автор: Секретный Санта, G, Хьюга/Рико, намек на Кагами/Куроко. Подарок для  Umbridge.
Без названия, автор:  [sadwick], G, Момои/Рико. Подарок для  mangazadrot.
Ты был хорошим мальчиком?, автор:  Monstrr, NC-17, Кагами/Куроко. Подарок для  Полиморфный вирус.
Пять случаев, когда команда Сейрин сводила Кагами и Куроко, автор: Chesra, переводчик:  Полиморфный вирус, G, Кагами/Куроко. Подарок для  veronika-ambrozova.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Дорогие все!
Во-первых, конечно же, хочется поздравить вас всех с уже наступившим Новым годом!
Почти все подарки разосланы, и, так как сообщество у нас закрыто для незарегистрированных, а авторство пока раскрывать нежелательно, мы создали общий логин: KnB Santa Anon (

пароль

пароль: 123456)

Напоминаем также, что если вы не хотите раскрывать свое авторство 11 января, то просто отправьте нам u-mail с соответствующим запросом.

@темы: Оргвопросы

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  veronika-ambrozova.

Название: five times the seirin team shipped kagami and kuroko/Пять случаев, когда команда Сейрин сводила Кагами и Куроко
Автор: Chesra
Переводчик:  Полиморфный вирус
Размер: 1799 слов (в переводе)
Пейринг: Кагами/Куроко, команда Сейрин
Жанр: джен
Рейтинг: G
Описание: Иногда в твоей баскетбольной команде есть люди, которые идеально подходят друг для друга, даже если они пока еще об этом не знают. В Сейрин - это Кагами и Куроко.

1.

Киёши любит наблюдать за первогодками. Здорово, когда всех знаешь, даже если они и считают тебя немного странным. Да уж, но это скорее из-за странных рассказав Хьюги о нем. Ну да черт с ним. Даже если первое впечатление может остаться в памяти очень долго, у Киёши есть ещё целый год, чтобы первокурсники успели поменять свое мнение о нем.
Наблюдению за Куроко он специально выделяет особое время, потому что знает, что Куроко любит прятать все свои чувства. Не то чтобы Киеши хотел совать свой нос не в свое дело. Просто кто-то иногда должен находить время и замечать. Да и, кроме того, кто-то ведь должен дать пинок под зад этим детишкам, чтобы наставить их на путь истинный. Куроко отлично умеет скрывать свои эмоции, он словно переполненная чаша чувств, и, если кто-нибудь не попытается их высвободить, то он, возможно, взорвется.
Хотя, на сегодняшний день, кажется, с ним нет никаких проблем. Киёши наблюдает, как Куроко молча передает полотенце Кагами. Тот тихо благодарит перед тем, как взъерошить волосы Тетсу. На губах Куроко появляется почти незаметная, маленькая теплая улыбка.
- Куроко выглядит счастливее, чем обычно, - как бы, между прочим, сказал Теппей Хьюге после тренировки. Хьюга вскидывает бровь.
- Правда, что ли? Он же выглядит таким, как и обычно. С чего ты взял?
- Хм-м, с того и взял, - улыбаясь, ответил Киёши. Хьюга закатил глаза. Киёши знает, что тот ненавидит, когда он начинает отвечать загадками, и именно поэтому выбирает именно Хьюгу для всех подобных драматических, душещипательных разговоров.
- В любом случае, это, вероятно, из-за Кагами, - ворчит Хьюга. - Будто его настроение непосредственно влияет на Куроко, или что-то вроде того.
- И правда, - соглашается Киёши. - Должно быть, классно иметь кого-то такого! - он дружественно обнимает рукой Хьюгу.
- И что это значит? - спрашивает Хьюга раздраженным тоном.
- Хм-м-м, - Киёши мурлычет незатейливую мелодию. Кагами во многом похож на Хьюгу: простой и немножко глуповат. С ними обоими Киёши легко справляться, он даже практически освоил способ справляться с Хьюгой. Но с Куроко ему стоит быть поосторожней.
Ох, ладно. С Куроко будет все в порядке, пока Кагами на его стороне, и наоборот. Киёши знает, что ему не стоит вмешиваться. Пока что.

2.

- Где, черт его дери, Куроко? - спрашивает Хьюга у своей команды. В ответ он встретил лишь полудюжину пустых взглядов, все они озадачены вопросом: куда же подевался Тетсуя? Недостаток парнишки с голубыми волосами весьма явный. Хьюга чувствует приближение мигрени. Куроко выбрал худшее время, чтобы исчезнуть.
Он поворачивается к Кагами, который рассеянно завязывает свои кроссовки.
- Кагами! Иди, найди Куроко!
- Что? Я? – озадачено.
- Да, ты! - отвечает Хьюга. - Будет бессмысленно, если мы все пойдем его искать. В любом случае, ты единственный, кто может его найти! - остальная команда согласно кивает.
- Такое ощущение, что у тебя "Куроко-радар", - говорит Изуки. Хьюга сверкает глазами, он уловил тонкий намек на юмор.
- Иди уже! - нетерпеливо подгоняя Кагами, пока Изуки не выдал что-нибудь еще. - Если ты не вернешься через пять минут, то тренер надерет тебе задницу. И не смотри по сторонам!
Кагами кривится, но все равно берет свои вещи и направляется туда, где может быть Куроко.
- Я до сих пор не могу понять, как он это делает, - говорит Коганей, когда Кагами уходит.
Киёши издает смешок, обнимая руками за шею обоих.
- Это все сила дружбы-ы... – ухмыляясь, словно придурок.
- Вот я вряд ли нашел бы тебя посреди города, - холодно отвечает Хьюга.
- А-ах, нам стоит поработать над нашей дружбой.
Хьюга борется с желанием вмазать Киёши по лицу.
- Честно говоря, я побаиваюсь заиметь такую дружбу, как у этих двоих, - ответил он. - Особенно с тобой!
Киёши кидает на него обиженный взгляд. Хьюга его игнорирует.
Но, и в правду, подобная дружба с кем-то таким? При одной только мысли об этом Хьюгу начинает коробить. Ему более чем хватает забот обо всей команде Сейрин. Кагами повезло, ему нужно справляться только с Куроко - ну, и вместе с его группой в средней школе.
И, если эти оба смогут позаботиться друг о друге, то это как минимум минус два придурка из его мыслей.

3.

- Что это вообще за оценки такие?! - орала Рико на Кагами. – Ты хоть понимаешь, что, если ты продолжишь так филонить свои тесты, то тебя вышибут из команды ко всем чертям?!
Кагами беспомощно пожимает плечами.
- Я не виноват, что контрольные такие сложные, - бормочет он в ответ.
- Да ты кретин! – выкрикивает она. Рико глубоко вздыхает. Как бы там ни было, она не может позволить Кагами вылететь из команды. Она поворачивается к Куроко. - Куроко! Вы же одноклассники, да? Тебе бы лучше подтянуть этого идиота перед следующими контрольными работами!
- Хорошо, тренер, - послушно отвечает Куроко. После этого он возвращается к тренировке с Кагами и тащится следом за ним.
На следующий день Рико замечает Кагами и Куроко в библиотеке со стопкой книг рядом. Кагами выглядит раздраженным. Куроко - как всегда невозмутим.
Рико подходит к ним и спрашивает:
- Как продвигается учеба?
Изнеможенный вид Куроко говорил сам за себя. «Лучше бы я и не спрашивала», -подумала Рико. Она примирительно поднимает руки, пожав плечами.
- Мне все равно, даже если вам придется ночевать вместе у него дома, чтобы все выучить, я не потерплю вашей неудачи! - заявляет Рико. Она коварно ухмыляется, глядя на Кагами. - Вы же не хотите знать, что случится в противном случае?!
У Кагами даже мурашки по спине пробежали. Куроко лишь коротко кивает. В его глазах читается стальная решимость, очень похожа на ту, которая возникает, когда он фокусируется на победе кого-нибудь из Поколения Чудес. Рико утешает тот факт, что хотя бы у одного из них есть надежда, что Кагами действительно сможет сдать.
В тот же день Рико наблюдает, как они оба уходят домой после тренировки. Кагами несет три книжки, Куроко идет рядом с ним. Она горячо надеется, что все эти занятия действительно дадут хорошие результаты.
Её мольбы были услышаны, когда на следующий день после контрольной Кагами принес на тренировку листок с пометкой "70". Рико облегченно вздыхает. Вполне хороший проходной балл.
- Теперь я хотя бы знаю, что Кагами в надежных руках, - обращаясь к Куроко. Куроко пожимает плечами, хотя Рико уверена, что тот доволен.
Но это еще не значит, что война окончена. Это только лишь начало сражения.
- Так что если он завалит следующий тест, то ответственным будешь ты, - добавляет она, сверкая глазами. – Вы оба разделите наказание!
Выражение лица Куроко дернулось едва заметно.
- Тренер, а не слишком ли это? - мягко спрашивает Хьюга с площадки.
- Вот, когда присоединишься к списку трудящихся, тогда и будешь говорить мне что слишком, а сейчас я не желаю ничего слышать, - заявляет Рико.
Больше никто ничего не сказал. Она поворачивается ко всем:
- А ну живо все вернулись к тренировке!
Все расползлись заниматься своими упражнениями.
Позже, когда первогодки разошлись по домам, оставшиеся члены команды спрашивали Рико о ее решении.
Рико ухмылялась:
- Не переживайте, Куроко сможет позаботиться о Кагами. В конце концов, это одна из тех вещей, которые получаются у него лучше всего!
Второгодки переглянулись между собой. Н-да, никто ничего не мог на это возразить.

4.

Как-то раз после тренировки Фурихата, Фукуда и Кавахара пошли в "Maji Burger" перекусить. У них ушло около пяти минут, чтобы понять, что Куроко уже сидит за их столом; и только благодаря Кагами, который сидел рядом с ним и гремел посудой в сторону Тетсуи.
- Кагами-кун! Куроко-кун! - хором удивленно. Куроко кивает им. Кагами бормочет рассеянное "привет" и снова поворачивается к Куроко.
- Тебе стоит больше есть, - говорит Кагами, поглядывая на поднос Куроко. В отличии от его, поднос Кагами просто завален бургерами.
"Как он это все осиливает?" - поражается Фукуда.
Куроко с отсутствующим видом пьет шейк и смотрит на оставшуюся половину заказа на своем подносе:
- Но я уже наелся.
- Что? Но ты же оставил еще кучу еды?
- Кагами-кун может доесть ее за меня, - отвечает Куроко, небрежно пододвигая свою тарелку к Кагами.
- Эй!
"Такое ощущение, что нас здесь нет", - думает Фурихата, глядя на своих сокурсников.
- Хочешь мою картошку, Кагами-кун?
- Зачем ты ее вообще покупаешь, если не собираешься есть?
- Они идут как гарнир, Кагами-кун.
- Зачем ты заказываешь гарнир, если не собираешься его есть?
- Но Кагами-кун съест его в любом случае...
"Почему они сидят с нами, если все равно игнорируют?" - мысленно ворчит Кавахара.
Кагами не может ответить, так как Куроко начинает по одной класть ему картофелинки фри в рот. Кагами даже не сопротивляется, только принимает картофельные соломки между укусами бургера.
"Они вообще заметят, если мы уйдем?" - думают они втроем, вздыхая.
Эти двое иногда такие смешные.

5.

Нигоу наблюдает за тренировкой Кагами и Куроко в спортзале. Нигоу правда нравится Кагами, потому что он правда нравится и Куроко тоже. Честно говоря, Нигоу любит всех и каждого в команде Сейрин. Все они очень хорошие; они выгуливают его, кормят и берут с собой смотреть баскетбольные матчи. Особенно ему нравятся тренер и Куроко, потому что они очень о нем заботятся.
И все же, Кагами - отдельный случай. Даже если ему и не нравится находиться рядом с Нигоу, Нигоу все равно уверен, что тоже нравится Кагами. Просто он пока еще об этом не знает!
- Куроко, он продолжает за мной ходить! - шипит Кагами, дергая Куроко за рукав. - Пусть он перестанет.
- Нигоу просто хочет быть милым, - отвечает Куроко, поднимая собаку на руки. Нигоу весело гавкает, и Кагами вздрагивает.
- Не держи его так близко ко мне!
- А почему нет? - спрашивает Куроко. - Я думал, что вы понемногу сближаетесь...
Нигоу почти ощущает разочарование Тетсуи. Нигоу грустно скулит.
- Вы, оба, перестаньте так на меня смотреть! - не выдерживает Кагами. - Да отпусти ты его уже!
Куроко вздыхает и опускает Нигоу вниз. В ответ Нигоу машет хвостом и тычется головой о ноги Кагами. Он ласково трется об него.
- А-а-а-а! - вскрикивает Кагами и отходит, чтобы уклониться от Нигоу. Он спотыкается. Нигоу c большими глазами внимательно смотрит, как Кагами падает.
- Гав!
- Э-эм, Кагами-кун, - раздался голос из-под Кагами. Тайга смотрит вниз, и видит под собой прижатого к земле Куроко. – А ты тяжелый.
Кагами вздрагивает.
- Прости, - говорит он, начиная вставать. Затем Нигоу возле него начинает лаять, и Тайга сжимает Куроко крепче.
- Он не сделает тебе ничего плохого, Кагами-кун, - спокойно говорит Куроко.
- Да знаю я!
- К тому же ты меня так придушишь.
- Заставь его уйти, чтобы я смог встать!
Но Нигоу глубоко обеспокоен ими обоими. Он наматывает вокруг них круги, наклоняясь, чтобы лизнуть Кагами. Тайга почти вопит.
На другой стороне спортивной площадки остальная команда безучастно наблюдает, как Кагами и Куроко катаются по полу.
Рико только вздыхает:
- Ох уж эти мальчишки.
- Ну не подходи же ближе ко мне! - практически умоляет Кагами. Нигоу в замешательстве трясет головой. Голос Кагами звучит мученически, но Куроко рассеянно улыбается. Должно быть это значит, что все в порядке.
Пока они счастливы, у них будет всё хорошо. Поэтому Нигоу продолжает весело на них лаять.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  Полиморфный вирус.

Название: Ты был хорошим мальчиком?
Автор:  Monstrr
Размер: 1358 слов
Пейринг: Кагами/Куроко
Жанры: слэш, PWP
Рейтинг: NC-17
Примечания: кроссдресинг, ER
От автора: это бессовестное ПВП и ай эм нот ивен сорри! Попыталась исполнить идею заявки, но, простите, вышло без шеста.

Тайга думает, что с его башкой явно что-то не так.
Тецуя стоит в его комнате, одетый в костюм рождественского эльфа. Эльфа, который работает в очень неприличных местах на Северном Полюсе и устраивает очень неприличные шоу для гномов на пенсии. Глаза странно блестят, губа закушена, торчащие розовые соски и перчатки без пальцев по локоть. Тецуя очаровательно краснеет и нервно теребит подол короткой зеленой юбки.
Тайга продолжает думать, что у него все-таки отморозило мозги. Хождение зимой без шапки дает о себе знать.
- Что ты здесь делаешь? - собственный голос кажется чужим, низким и хрипловатым.
В прочем, отвечают ему как всегда равнодушно, даже не смотря на залитую краской смущения бледную кожу.
- Меня пустила Алекс.
- Я не это спросил.
Что-то не так. Ну, помимо того, что перед ним стоит почти голый парень в нелепом колпаке с белым бубоном. К слову, парень, на которого почти сутками стоит до искр перед глазами и животного желания сделать своим. Только опуская взгляд ниже, Тайга понимает, что именно - худые ноги закрывают белые чулки, кружевные полоски стягивают бедра. Тайга с трудом сглатывает вязкую слюну, заливающую рот. Думать почему-то становится очень тяжело. Сердце в груди танцует румбу и вот-вот выпрыгнет через глотку.
Вместо ответа Тецуя подходит ближе, встает на носочки.
- С Новым Годом, - шепчет в губы и целует.
Мокро, сбивчиво, скользя языком в приоткрытый рот. Точно так же, как нарисованный воображением Куроко за зажмуренными глазами, пока Тайга почти с остервенением дрочит себе в душе каждое утро. Но теперь все происходит взаправду, и только от понимания этого желание растекается теплыми волнами в груди и внизу живота.
Все происходит слишком быстро: секунда - поцелуй разрывают и Тайгу резко толкают на стул (когда успел там оказаться). Гаснет весь свет, кроме развешанных елочных огоньков на стене, разноцветное сияние которых делает темноту слишком волнующей и интимной, игривой и далеко не праздничной.
Тайге неловко. Он впервые оказывается в таком положении: не знает, куда себя деть, не может оторвать взгляд от пола или что-либо сказать, а внутри все вибрирует и раскаляется, от чего дрожащие руки приходится сжать в кулаки. Даже обдумать происходящее толком не получается - не успевает. Тишину рассеивает льющаяся отовсюду музыка, и едва Тецуя начинает двигаться, все мысли и их зачатки с корнем выносит из головы.
В одно мгновение из простого и неприметного подростка он превращается в восхитительное сочетание плавных изгибов, напряженных в танце мышц и движений, уверенных и завораживающих. Ладони гладят грудь, медленно опускаются к впалому животу, очерчивают бока и ребра, повторяют путь по новой, каждым действием заставляя Тайгу дышать коротко и часто, так, что в груди все горит и не хватает воздуха. К нему поворачиваются спиной и почти под носом вертят бедрами. Короткая юбка немного задирается, и у Тайги сдавливает горло от одной мысли, что под нею ничего нет. Как оказывается позже - есть. Маленькие черные трусики с узкой полоской сзади и полупрозрачной тканью спереди, едва что-то скрывающей. Их Тецуя снимает особенно медленно: поддевает большими пальцами тонкие резинки, оттягивая их и поглаживая кожу, тянет вниз к щиколоткам, не переставая извиваться в такт музыке, а потом аккуратно переступает, отбрасывая носком в сторону.
Только после того, как кусочек ткани пропадает из виду в полумраке комнаты, Тайга сам замечает, что его собственные хипсы кажутся слишком тесными. Замечает и мокрое пятно на светлых штанах, и почти нестерпимое желание, жаром сковавшее от кончиков волос до пальцев ног, схватить Куроко и разорвать в клочья все, что на том еще есть, чтобы больше нечем было дразнить. После поставить на колени, голого и абсолютно беззащитного, стянуть голубые волосы на затылке в кулак и заставить облизывать его, Тайги, член, пока один из них не сломается и начнет умолять о большем.
Но Тецуя удивляет второй раз за вечер: вдруг садится Кагами на колени лицом к лицу и, сцепляя их пальцы вместе и отводя сильные руки ему за голову, скрещивает и удерживает за запястья.
Сил пошевелиться резко не хватает. Чужой вес вдавливает в стул, разгоряченное танцем тело вжимается в его - такое же горячее и напряженное, - светлая челка щекочет нос. Тецуя слегка вращает тазом, выгибает дугой спину, открывая при этом горло и манящую ямочку между ключиц. А потом прижимается к широкой груди, ловит полубезумный взгляд Тайги, и у того замирает сердце.
Затянутые дымкой темные глаза, опущенные ресницы, скользящий по нижней губе кончик языка - в животе все скручивается тугим узлом, и тело само собой подается вперед, сталкиваясь эрекцией с прикрытым зеленой тканью членом. Куроко тонко стонет на вдохе и тут же придвигается еще ближе, ерзает бедрам, трется чувствительной кожей о жесткий шов штанов, и упорно не разжимает пальцы на запястьях Кагами.
Тецуя меняется до неузнаваемости, кажется, будто его вдруг подменили кем-то чужим с таким же лицом и телом. На секунду Тайга начинает подозревать, что является частью чего-то розыгрыша, что сейчас дверь распахнется и в комнату влетит ржущая толпа людей с камерами. Но стоны Тецуи хриплые и протяжные, стояк - ощутимый, а раскатистый голос из подсознания сладко тянет: "Ты ведь был хорошим мальчиком?", и подозрения топит в накатившей сладкой дрожи.
Тайга был хорошим, очень, очень хорошим мальчиком весь год. И заслуживает свою награду. Зеленая ткань и белое кружево - всего лишь подарочная упаковка, а под ней скрывается его подарок. Надо только сорвать ее.
- Сними ты эту хрень, - Кагами почти рычит, когда бубон ударяет в лицо. - Мешает же.
- Но это часть костюма, - вежливо объясняет Тецуя, прерывисто вздыхая.
Да черт с ним.
Вырваться оказывается очень легко. Скинув с себя руки, Тайга тут же срывает со склоненной на бок головы колпак и по очереди стягивает перчатки. Избавиться от юбки выходит куда сложнее: член дернулся в трусах, едва она оказалась задрана на талии, делая и без того тонкое тело еще меньше и соблазнительнее. Поэтому Тайга решает ее оставить, как и чулки, от вида которых на широко разведенных бедрах у него из легких вышибает весь воздух. Его продолжает вышибать и после, когда Куроко, расстегнув чертовы штаны, обхватывает оба члена в ладони и скользит по ним вверх-вниз, потирая большим пальцем мокрые от смазки головки.
Это хорошо. Хорошо до плывущих очертаний точек-огоньков на стенах, дрожи в ногах и плавящихся мозгов. Но этого недостаточно.
Они рвано дышат, целуются до искр перед глазами, сталкиваются языками и прижимаются друг к другу так, что кажется еще чуть-чуть - они срастутся кожей и останутся так навсегда.
Тайга гладит ладонями округлую спину, ниже - сжимает упругие маленькие ягодицы, раздвигает. Тецуя громко стонет в поцелуй, резко подается в свой кулак, в ответ получая довольное мычание.
Пальцы, отчего-то влажные и скользкие, подушечками щекочут сжавшуюся звездочку - Куроко вздрагивает, по подбородку стекает густая слюна - и сразу два без предупреждения (какое там, когда думаешь членом, а в горле извивается чужой язык) толкаются внутрь. Гладкие стеночки тут же стискивают их, растянутые мышцы пульсируют, узкие бедра резко дергаются.
Прерывистый, тонкий звук, который издает Тецуя, и ощущение россыпи горячих капель через майку окончательно скручивают каждую клеточку в теле, и Тайга, глухо рыча, кончает прямо в...

...свои трусы.
Вот черт.
Когда сердце успокаивается и перестает отдаваться стуком в горле, Тайга вздыхает и душится подушкой. Тело так расслабленно, что не хочется даже переодеться - только убиться от стыда. Господи, до чего же нелепо. Словно ему опять четырнадцать лет и встает даже на само слово "встает", мелькающее в сознании.
Хотя кончать после эротического сна с участием своего парня не так уж и стыдно, к тому же - не впервой. А вот то, что даже когда спит, Кагами думает об одном человеке и хочет только его, в который раз заставляет задуматься о том, что все-таки творится у него в голове и стоит ли с этим бороться.
От философского разложения на молекулы спасает входящий звонок.
Тайга смотрит на экран и еле пересиливает желание что-нибудь сломать.
- Доброе утро, Кагами-кун, - черт легок на помине и как всегда равнодушен в голосе. - Извини, что так рано, но уже двадцать девятое декабря, а я так и не получил ответ. Ты все-таки решил, что хочешь в подарок?
Кагами чуть не откусывает себе язык от неожиданности и тут же давится воздухом, когда перед глазами проносится причина остывающей в трусах спермы, неприятно-липкой и вязкой.
Белые чулки, задранная до пояса юбка, жилистое тело извивается в танце.
Тайга чувствует, как собственное смущение растекается краснотой от шеи до кончиков ушей, и почти нестерпимое желание прибежать домой к Куроко и прижать к себе.
- Ну... Есть одна идея.
В конце концов, почему бы и нет?

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  mangazadrot.

Название: ---
Автор:  [sadwick]
Размер: 525 слов
Пейринг: Сацуки Момои/Айда Рико
Жанр: романс
Рейтинг: G

Точка отсчета — Рождество, когда с неба сыплется колкая крошка снега, и черные печатные иероглифы на белом фоне расплываются перед глазами.
Они сталкиваются у стенда со списками поступивших сразу после окончания чемпионата.
Гудящий рой будущих студентов кажется неприступной крепостью, и Рико очень не хватает своей маленькой армии героев. Ей удается несколько раз отдавить ноги в ответ и уйти не пойманной, но она чуть не разбивает нос об стенд, когда кто-то мягко врезается грудью ей в спину. Рико готова поспорить, что слышит парочку завистливых мужских вздохов, и поворачивается, чтобы увидеть знакомое лицо.
Победителю нечего сказать побежденному, но Момои Сацуки хватает ее за руку и предлагает отпраздновать поступление.

Их отношения трудно назвать дружескими. Даже год спустя.
Они проводят выходные за совместным шопингом. Рико тошнит от всевозможных сладостей, которые они пробуют, кажется, во всех попадающихся по пути кафе, шуршания пакетов, звона колокольчиков и рождественских гимнов. Квартира, которую они снимают, забита бесчисленными подарками в пестрой обертке.
Они ходят от одного магазина к другому: выбирают, примеряют, красятся, пробуют, покупают. Подарков явно больше, чем у них на двоих друзей, но Момои не останавливается и все спрашивает, спрашивает, выбрала ли что-то Рико, нравится ли ей.

Второе Рождество они проводят по отдельности: Рико остается с отцом, а Сацуки празднует с Поколением Чудес.
Они переписываются всю ночь, перепрыгивая с темы на тему: от вкуснейшего рецепта миндального печенья до гороскопа на следующий год. Первое сообщение — фотография с именами на карточках, стоящих на столе, и подписью «Акаши»; потом приходит фотография с торгами за клубнички с тортика «Мидорима vs Mурасакибара»; последней — заснувшая Сацуки с усами-спагетти и дольками апельсина на месте бровей.
На следующий день у Рико пять новых сообщений с незнакомых номеров.

Еще через год они с Сацуки ходят на уроки балета и участвуют в благотворительной постановке.
Рико мерзнет дни напролет целую неделю, раздавая листовки, репетирует во время тренировок баскетбольной команды и помогает клубу манги шить костюмы. У Рико два заваленных теста, исколотые пальцы и только роль ревнивого соперника в голове.
Если бы ее спросили, почему она так старается, Рико назвала бы одну причину: Момои Сацуки, у которой наконец-то появились друзья.

Перед самыми последними экзаменами они едут на горячие источники.
Рико не может отвести взгляд от плавных изгибов тела и съехавшей бретельки бюстгальтера, пристально наблюдает, как Сацуки покачивает бедрами, пританцовывая на месте.
Сацуки смотрит прямо на Рико и спрашивает, кидая взгляд на ее небольшую грудь, переживает ли она еще из-за нее.
Рико пожимает плечами и отвечает, что было бы намного экономнее и проще, если бы они могли меняться одеждой.

Тот самый день. Рождество. Их ждут у Рико дома.
— Прости, Рико-сан, — в голосе Сацуки столько раскаяния — ни толики обычного кокетства — и слез, что Рико сначала теряется. За все годы их знакомства, переросшего в дружбу, а потом в нечто большее, Сацуки впервые зовет ее «Рико-сан».
Но потом Рико злится, злится, потому что понимает, потому что ей тоже страшно, потому что...
Они стоят у станции еще пятнадцать минут, пока Сацуки не перестает плакать, к ним даже подходит полицейский, но Рико говорит, что все в порядке, подруга просто разволновалась.
До дома они идут, держась за руки, и, перед тем как зайти, Сацуки пальцем на раскрытой ладони Рико выводит: «Я люблю тебя».

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для Umbridge.

Название: Предновогодние подарки
Автор: Секретный Санта
Размер: 799 слов
Пейринг: Хьюга/Рико, намек на Кагами/Куроко; баскетбольная команда Сейрин
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Примечание: ООС
Описание: «На школьном совете кто-то очень умный предложил провести обмен подарками между всеми учениками Сейрин. Предложение приняли, подарки собрали, а обязанности по их раздаче отдали баскетбольному клубу».
От автора: мне стыдно за подарок. И да, просили рейтинг, но я не умею его писать, простите.

- И почему именно мы должны этим заниматься? – возмущенно пробормотал Тайга, но Рико, что стояла неподалеку, все равно его услышала.
- Эй, что это за разговорчики в строю? Тебе что-то не нравится, Кагами?
- Как будто это может нравиться! – взорвался парень, указывая на игрушечные оленьи рога на своей голове.

Такой новогодний аксессуар был не только у него - Хьюга тоже был обладателем рогов, Куроко и Изуки щеголяли в обтягивающих зеленых лосинах, а Киеши и Рико напоминали родственников Санта Клауса в своих красно-белых меховых надеждах. Весь этот маскарад случился из-за того, что на школьном совете кто-то очень умный предложил провести обмен подарками между всеми учениками Сейрин. Предложение приняли, подарки собрали, а обязанности по их раздаче отдали баскетбольному клубу. Вот именно из-за этого ребята и стояли у кабинета, где сидел класс Кагами и Куроко, переминались с ноги на ногу и никак не решались войти, пока Рико не пригрозила очередным издевательством на тренировке. Парни вздохнули и постучали в дверь.

А теперь представьте картину: вы сидите на уроке и слушаете учителя, как раздается стук, открывается дверь и со словами: «Извините за вторжение», появляются: два оленя, один из которых ваш одноклассник, а второй капитан баскетбольной команды, затем двое Санта Клаусов обеих полов, и один, ан-нет, двое эльфов в обтягивающих зеленых лосинах и с огромным мешком подарков. Колоритная картина получается, не так ли?

- Хо-хо-хо, - начал говорить Теппей, - все ли здесь хорошо себя вели? Все ли заслуживают подарки?

Хьюга ощутил жгучее желание прикрыть глаза ладонью, выйти и не позориться дальше, но, ученики, видимо, переварили увиденное. Удивление на лицах сменили улыбки, и весь класс хором ответил:
- Конечно.

Участники маскарада постарались вздохнуть с облегчением как можно незаметней, тоже улыбнулись и занялись процессом дарения. Затем, поклонившись на прощание, и под аплодисменты довольных учеников, покинули класс.

- А все вышло не так плохо, - заметила Рико.
- Кагами –кун, тебе нужно улыбаться более естественно, - сказал Куроко. – И чуть-чуть добрее, - добавил Тетсуя, когда Кагами улыбнулся самой естественной улыбкой, более напоминающей оскал динозавра.
-Так, ребят, поменьше слов, побольше дела, - поторопил всех Хьюга, уже стоявший у двери в соседний класс.
- Ага. Потому как тем, кто работать не будет, подарок не достанется, - хохотнул Теппей, заходя первым в класс. Остальным не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

Дальше дело пошло как по маслу. Ученики и учителя с радостью встречали переодетых баскетболистов, а один третьекурсник даже стих рассказывал Теппею. В общем, все остались довольными проведенным мероприятием. Совсем незаметно день подошел к концу и настало время прощаться. Кагами и Куроко успели где-то скрыться уже с полчаса как, Теппей напросился в гости к Изуки.

- Пошли и мы, что ли? – предложил Хьюга Рико, мысленно уже предсказывая отказ.
- Хорошо, - кивнула девушка, - только вот вещи заберу из раздевалки, а то как-то неловко идти домой в этом костюме.
Хьюга первым открыл дверь и то, что творилось в помещении, успел увидеть только он. Капитан покраснел и обратно закрыл дверь, а затем, схватив Рико за руку, повел ее как можно дальше от раздевалки.

- Эй, Хьюга, ты что творишь!
- Кхм, как бы тебе сказать, - парень не решался взглянуть в глаза девушке; в то же время, он пытался выкинуть из памяти ту картину, свидетелем которой он стал. – Скажем так, Кагами и Куроко нашлись. И они там немного были заняты…

Кажется, сначала Рико хотела что-то спросить, но потом ее глаза округлились, а на щеках появился румянец. Пробормотав что-то типа «Ну я им еще устрою!», она спросила:
- И что нам делать дальше?
- Пошли, я тебя чаем угощу.
- Зачем?
- Чтобы ты не мерзла.

Люди удивленно косились на странную парочку: девушку в костюме Санта Клауса и на парня с оленьими рогами на голове. Рико и Хьюга смущались, но таки продолжили свой путь к небольшой кафешке на углу. Какая удача, там проходила акция и для всех, кто хоть как-то был одет в новогодние костюмы, была скидка. Они сели за столик у окна и заказали чай. Ожидая его, каждый думал о своем. Первым нарушил молчание Хьюга.

- Скажи, что ты делаешь на Новый Год?
- Хм, еще не решила. Отец уезжает на встречу одноклассников, так что у меня почти полная свобода действий.
-Правда? – Хьюга решил не терять свой шанс. – Тогда, почему бы нам не сходить вместе в храм?

Только сказав это, он пожалел. Хьюга уже не раз делал попытки хоть как-то обратить внимание Рико на себя, как на парня, но девушка каждый раз умудрялась предугадать их и избежать.

Но, видимо, не сейчас.

- Мне кажется, или ты предлагаешь мне сходить на свидание? – лукаво спросила девушка. – А почему бы и нет.
- Ты согласна? – даже не поверил Хьюга.
- Да, - улыбнулась Рико, а затем повернулась к окну. – О, смотри, первый снег!

Хьюга мысленно благодарил всех богов предоставленный подарок, за то, что Рико дала ему шанс. Он уж его точно не упустит.

А за окном падал редкий-редкий, но такой долгожданный первый снег.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  Besti0la.

Название: Гетры
Автор:  Paume
Размер: ~3400 слов
Пейринг: Касамацу/Кисе
Жанр: романс
Рейтинг: R

На тренировке Кисе упал. Это было неожиданно и неприятно. Он даже не поскользнулся, а просто чиркнул кроссовком по полу, зацепился за ровное место и распластался на животе.
От удара вышибло слезы из глаз.
Ребята собрались вокруг мгновенно.
– Эй, Кисе, ты в порядке?
Ему подали руку, он видел ее сквозь пелену слез, потянулся, перевернулся на бок, потом на спину и помотал головой:
– Сейчас встану, все хорошо.
Он услышал, как ребята разошлись, погнав мяч в другой конец зала, вытер ладонью глаза, чтобы слезы не мешали, и сел.
Касамацу стоял рядом, все еще ожидая, когда Кисе поднимется.
У него были порядком заношенные кроссовки, шнурки давно растрепались на концах.
Кисе улыбнулся.
– Вставай уже, – сердито сказал Касамацу, глядя на него сверху вниз. – Ничего не болит?
– Нет, – ответил Кисе.
Кроссовки Касамацу были когда-то белыми, а сейчас посерели.
Гетры были черными. Из плотного трикотажа, вблизи Кисе мог разглядеть рисунок плетения. От бега они немного скатывались вниз, оставляя на коже под самыми коленями тонкий рифленый след.
Кисе внезапно почувствовал себя неуютно.
Касамацу хмуро понаблюдал, как он поднялся, заставил попрыгать на месте, окинул взглядом с головы до ног и только после этого кивнул и возобновил игру.
Кисе побежал вместе со всеми.
Он ловил, вел и кидал мяч, забивал, радовался или получал тумаки, кажется, все было по-прежнему. Но в то же время – не так. Как будто зал перекосило, и куда бы Кисе не смотрел, он все равно видел эти чертовы гетры. Черные росчерки, которыми кто-то злой специально для Кисе раскрасил Касамацу-семпая.

***

И начали сниться сны.
Темная комната, запертые двери, липкий кожаный диван. Кисе лежит, повернув голову, и сколько ни пытается, подняться не может. Сил нет. Страшно. Душно.
Дыхание хриплое.
И кто-то дышит с Кисе в унисон.
Вдох-выдох.
Кисе задерживал дыхание и тот, кто рядом, затаивался точно так же.
Кисе стонал от бессилия.
И тогда ему на лоб ложилась рука. Не ласковая, но и не страшная. Шероховатая большая ладонь убирала со лба волосы, зарывалась в них, пока Кисе не понимал, что его держат. И целуют.
Он никогда не целовался – так.
Воздуха не хватало. Горло перехватывало как удавкой.
И почему так жарко?
И кто здесь?
Зачем?
А потом руки и губы исчезали, на Кисе обрушивалась тишина, а в ней – ровные шаги, как убегающие секунды. Распахивалась невидимая дверь – проем ослепительно яркий.
Кисе зажмуривался, кричал, не хотел видеть, но это сон – и по законам сна он все равно видит, даже с закрытыми глазами.
Касамацу смотрел на него, недовольно сведя брови. Белый под белым светом, утонувший по колени в черной темноте.
«Проснуться! Я так хочу проснуться!»
И просыпался.
Будильник показывал середину ночи.
Простыни из-под Кисе съезжали к краю кровати.
Подушка валилась на пол.
На потолке мирно лежали пятна уличных фонарей.
Кисе дышал тяжело, тело ломило в истоме. Мокро. Стыдно.
И ничего с этим не поделать.

***

Кисе пришел домой поздно вечером.
– Ужинать будешь? – спросила мама.
– Нет, – покачал Кисе головой. – Мы зашли с ребятами после магазина поели. Я спать.
Мама огорченно покачала головой.
Кисе скинул обувь, подошел к ней и, наклонившись, чмокнул в макушку.
– Иди уже! – заулыбалась мама. – Ох, Рета, какой же ты вымахал.
Кисе засмеялся, закинул сумку на плечо и пошел в комнату.
Закрыл за собой дверь, уронил сумку под ноги и постоял немного в темноте. В незашторенные окна лился ночной свет фонарей. Где-то далеко раздавался смех и ритмично стучала музыка.
Кисе съехал по стене на пол, уперся подбородком в колени и подумал, что готов заснуть прямо здесь, сидя.
Он наощупь расстегнул карман на сумке и вытащил оттуда плоский пакет, сегодняшнюю покупку. Он расплатился за нее быстро, тайком от остальных ребят, и сразу же спрятал.
Пакет шуршал. Кисе аккуратно распечатал его и вытряхнул себе на руку черные, теплые на ощупь, гетры.
Мягкие.
Точно такие же, как у Касамацу.
Когда Кисе увидел их на полке в магазине, ему даже показалось, что он узнал рисунок.
Интересно, угадал или нет?
На улице проехала машина, осветив на мгновение всю комнату ярким светом фар.
Кисе откинул голову к стене и тихо засмеялся.
«Это похоже на сумасшествие, – подумал он. – Никогда не думал, что буду делать подобные глупости!»
Но как же сладко, как здорово, как спокойно – держать в руках свернутые гетры и представлять, что угнал их не из магазина, а из шкафчика Касамацу-семпая.
Ткань мягкая и теплая.
Кисе вытянул ноги и развернул гетры у себя на коленях, погладил их по всей длине и подумал, что точно такие же они и у Касамацу.
«Наверное, мне стоит поговорить с ним, – подумал Кисе. – Я ничего не потеряю, если скажу».
«Что я скажу? – возразил он сам себе, разглаживая гетры. – «Касамацу-семпай, ты снишься мне»? «Касамацу-семпай, я кончаю, воображая твои ноги»? Какая чушь!»
Одно лишь верно. Кисе так устал от бессонницы, что точно ничего не потеряет, если признается Касамацу. Какая разница, из-за чего его выгонят из команды – из-за неспособности удержать мяч или из-за немилости капитана?

***

Кисе и не надеялся спрятаться в раздевалке, но попытаться стоило. Он даже душем решил пренебречь, только бы выбраться с тренировки.
Но Касамацу его нагнал. Треснул по дверце шкафчика так, что внутри что-то упало.
Кисе отшатнулся, но Касамацу вцепился ему в волосы и подтянул к себе, надавил, пригибая.
– Ты что творишь, Кисе?
Вошедший следом Морияма быстро собрал вещички и сбежал, Хаякава хотел было поглазеть, но Кобори силком вывел его за дверь.
Кисе вывернулся из хватки Касамацу, затравленно оглянулся. Помощи ждать было неоткуда – все ушли, оставили капитана разбираться с Кисе.
Касамацу угрожающе надвигался на него. Кисе выставил перед собой руки, изобразил самую невинную улыбку и попытался оправдаться:
– Касамацу-семпай, я не нарочно, честно. У меня сегодня неудачный день по гороскопу!
– И всю последнюю неделю? – замахнулся Касамацу.
Кисе отскочил на шаг.
– Куда! – крикнул Касамацу. – А ну стой!
Раздевалка была маленькая, и Кисе очень быстро ткнулся спиной в шкафчики.
– Касамацу-семпай, это последний раз!
– Твой последний раз больше похож на вредительство! Ты же специально! С кем-то поспорил, да? Признавайся, скотина!
Кисе отвернулся, пряча лицо, и Касамацу треснул его по затылку.
Рука у Касамацу была тяжелая. А сейчас он пылал праведным гневом и ударил, не сдерживаясь.
Кисе рухнул на колени, цепляясь за шкафчики.
– Должна же быть причина твоей ужасной игры! – наклонился к нему Касамацу и попросил: – Кисе, что происходит?
Он присел на корточки и повторил:
– В чем дело?
Он очень быстро взял под контроль свой гнев, и Кисе перестал жаться.
– Ты хочешь вылететь из команды? – спросил Касамацу.
– Нет, – ответил Кисе.
– Посмотри мне в лицо.
Кисе с трудом поднял голову и улыбнулся.
– А теперь ответь мне честно – что случилось?
«Плевать», – подумал Кисе, разглядывая Касамацу. Он был совсем близко, их лица находились на одном уровне, глаза смотрели в глаза, а губы почти прикасались к губам.
Кисе качнулся вперед и попытался объяснить. Поцелуем. Что может быть проще поцелуя?
Касамацу застыл, Кисе ткнулся в его окаменевшие губы, замер на мгновение, а потом улыбнулся щекотно и отодвинулся.
Касамацу напряженно смотрел на него и тяжело молчал.
– Думаю, что обвинить тебя во всех моих несчастьях будет слишком самонадеянно, Касамацу-семпай, – легко сказал Кисе, – но увы, это так.
Касамацу медленно поднес к лицу руку и с силой вытер губы. А потом, почти без замаха, ударил Кисе в живот.
Кисе безропотно сложился на полу, подтянул к груди колени, от боли он все-таки вскрикнул – когда Касамацу поднялся над ним и ударил еще раз, ногой в бок, – вскинул ко рту руку и вцепился в нее зубами, чтобы не закричать в голос.
Касамацу отшатнулся от него, с размаху сел на оказавшуюся позади скамейку.
Кисе ослабевшими руками пытался оттолкнуться от пола, чтобы сесть. Боль была резкой, но недолгой. Тело продолжало ныть, но не смертельно.
– Как… ты? – спросил Касамацу глухо.
Кисе боялся на него смотреть, цеплялся руками за пол и шкафчики и постоянно оскальзывался. «Это от неожиданности, – заклинал он себя. – У меня все хорошо, я сейчас».
– У нас матч на следующей неделе, – сказал Касамацу.
У Кисе не получилось сесть, зато получилось подняться на ноги. Он кивнул, глядя в пол.
– Ты в команде, Кисе, – сказал Касамацу. – Ты нужен мне в команде. Я не желаю никем тебя заменять. Я жду от тебя игры, ясно?
– Да, семпай.
Касамацу встал, и Кисе отпрянул, ударившись затылком в шкафчик.
Касамацу смотрел прямо на него, не разрешая снова опустить взгляд.
– Ничего не было, – сказал Касамацу настойчиво. – Я ничего не видел и ничего не знаю. Тренировка завтра в пять. Будь в форме.
«Он ничего мне не оставил, – подумал Кисе. – Даже воспоминаний. Это должно быть грустно?»
Его губы сами сложились в привычную улыбку.
– Да, семпай, – мягко ответил он.

***

Кисе засыпал в душе. Стоял под горячими струями воды, закрыв глаза и прижавшись к стене. Было тепло и уютно. Мыло давно выскользнуло из руки и лежало у двери. Дрема валила Кисе с ног. Каждый раз, когда он оседал по стене в сторону и уходил из-под воды, он встряхивался, вспоминал, что нужно заканчивать и идти спать. Но, вернувшись под душ, тут же засыпал снова.
– Рета, – постучала мама, – ты там в порядке?
– Да, – не открывая глаз, пробормотал Кисе. Он оттолкнулся от стены, закрутил краны, нащупал полотенце, кое-как завернулся в него и побрел в комнату.
– Ты же совсем спишь! – воскликнула за спиной мама.
Кисе, не оглядываясь, успокаивающе помахал ей рукой.
В комнате он уронил полотенце в кресло у двери, подумал про трусы, оценил путь от двери до кровати и до шкафа, выбрал кровать и голышом улегся на одеяло.
Спать. Он хотел спать.
Мысль о том, что через пару часов он все равно проснется и будет учить английский почти до самого утра, вгоняла в отчаяние. Кисе обнял подушку и подумал, что готов по-детски разрыдаться.
Под подушкой нащупался шуршащий пакет. Кисе даже глаза открыл, когда вспомнил, что в нем. Сон не надолго отступил.
Кисе вытащил пакет, перевернулся на спину, вытянул вверх руку и вытряхнул гетры. Последние несколько дней он засыпал, прижимаясь к ним. Успокаиваясь их шершавой теплотой.
«Я совсем рехнулся», – подумал Кисе и уронил руку с гетрами вдоль тела. Они тяжелыми змеями скользнули по его телу, резковато задели бедро и накрыли пах.
Как легко было представить, что это прикосновение.
Кисе закрыл глаза и отдался на волю воображению, приподнял руку и пошевелил гетрами.
Возбуждение пришло мгновенно, такого он не ожидал. Опалило кожу и перехватило дыхание. Очень медленно он положил на укрытый гетрами пах руку и осторожно погладил себя.
Сладко. Жарко. Хорошо.
Невыносимо. Грязно.
Плевать.
Все равно хорошо.
Он никогда так не делал. Как правило, мастурбировал в ванной. Цивилизованно.
А теперь он ритмично водил рукой по члену, обернутому жестковатыми гетрами, и почти шагал через край, в ужасе от собственного извращенного падения.
Это было ненормально, и это возбуждало как никогда, вело как по лезвию. Чувства обострились, ныла каждая клеточка тела. Всего лишь в предвкушении.
Дыхание давно сбилось. Кисе крутил головой по подушке и то открывал, то закрывал глаза, ничего не видя перед собой. Оргазм пришел к нему медленно, постепенно охватив все тело, от паха – к самому горлу.
Кисе выгнулся дугой, задрожал, свернулся на боку. Разжал руку, чувствуя, как сперма напитывает ткань.
Тепло и липко.
Тепло и сладко.
Тепло и хорошо.
«Я еще немного так полежу, а потом встану и пойду за полотенцем», – сказал себе Кисе.
И уснул.
Будильник разбудил его утром. В окно заглядывало несмелое солнце.
Кисе, не до конца проснувшись, встал с кровати и удивленно посмотрел на упавшие под ноги гетры. Он пялился на них какое-то время, медленно осознавая, что спал, всю ночь, спокойно, крепко, без снов. И тому была причина.
Он наклонился и поднял гетры, сложил их в пакет, небрежно брошенный на краю кровати, сунул в сумку, решив, что выкинет в контейнер на улице.
А еще обязательно купит новые. Сегодня же.

***

Наверное, нужно было настрадаться бессонницей, чтобы почувствовать – как это, когда мяч слушается каждого прикосновения. Кисе радовался совсем по-детски. Желание просто играть наполнило его до самых кончиков пальцев. И даже подозрение, с которым косился на него Касамацу, не ломало игру. А наоборот – веселило.
Кисе улыбался как ни в чем не бывало. В раздевалке оживленно обсуждал предстоящий матч, проникаясь мыслью, что это будет его первый официальный матч в составе Кайджо. После душа с наслаждением тер полотенцем голову и расслабленно сидел на скамейке.
– А хорошо тебя капитан обработал! – похлопал Кисе по плечу Хаякава и с хохотом умчал домой.
Кисе засмеялся. Касамацу засел в душе, явно желая выйти в раздевалку после всех и собраться в одиночестве.
«Я не буду мешать», – подумал Кисе.
Касамацу вел игру четко, как и всегда. А вот после игры – явно его избегал.
Кисе собрался, постоял у шкафчика, закрыл его, закинул сумку на плечо и подошел к шкафчику Касамацу.
«Это хорошо, – подумал он. – Ты думаешь обо мне, это очень хорошо».
А потом достал из кармана сумки журнал и подложил в стоящую в шкафчике Касамацу сумку.
На обложке была фотография Кисе. А внутри – целый постер.

***

В первом матче сезона они выиграли.
На трибунах было мало народа, но они устроили такой шум, что Кисе иногда хотелось оглянуться и убедиться, что это вовсе не ор фанаток.
Касамацу нервничал, поглядывал настороженно. На каждый его взгляд Кисе солнечно улыбался, и Касамацу хмуро сводил брови, сжимал губы и отворачивался.
Его недоверие цепляло, и поэтому Кисе не дал ему ни одного повода усомниться в своей игре. Он выложился по полной и не допустил ни одной ошибки.
После окончания он долго стоял в душе, усталость валила с ног, и Кисе подставил спину под струи воды, уперся руками в стену и закрыл глаза.
Команда собралась довольно быстро, и когда Кисе выключил воду, из раздевалки уже не доносилось ни звука.
Ушли. Будут ждать у автобуса.
Кисе вышел из душа голышом, вытирая голову полотенцем, первым делом подошел к шкафчику и достал телефон. Все, что он хотел – это попросить, чтобы его не ждали. Он доберется домой сам.
Звонок раздался тут же, в раздевалке. Кисе стремительно обернулся, выронил телефон, он заскользил по полу, прямо к скамейке, под ноги сидящего Касамацу. Тот неторопливо наклонился, взял его в руки, отменил звонок и положил рядом с собой на скамейку.
Стало тихо.
Кисе вдруг вспомнил, что голый, стянул с плеч полотенце, второпях попытался закрутиться в него. Но края никак не сходились, как будто полотенце было маленькое, и Кисе сдался.
Он улыбнулся и сказал:
– Я думал, что ты уже ушел, семпай.
Касамацу хмуро смотрел на него и молчал.
Кисе отвернулся к шкафчику и достал белье. Он нервничал, но не собирался в этом признаваться. Мысли беспорядочно скакали в голове. «Это из-за журнала? Из-за игры? Я не делал ошибок. Из-за журнала?!»
Касамацу неподвижно сидел на скамейке, с каждой минутой внушая все больший страх.
Кисе запрыгнул в штаны, застегнул рубашку, покидал вещи в сумку, закрыл шкафчик, обернулся.
Улыбнулся:
– Я домой, всего хорошего, Касамацу-семпай!
Касамацу молча сверлил его тяжелым взглядом.
Кисе дошел до дверей, когда подумал, что он, может быть, просто никак не решится. Сам боится сказать хоть слово.
Поэтому у порога Кисе снова обернулся и жизнерадостно улыбнулся:
– Вам понравился постер, Касамацу-семпай?
– Очень, – зло ответил Касамацу, и Кисе остановился, улыбка померкла на его губах. – Мне очень понравился постер, ты, скотина! – Касамацу сжал кулаки. – Издеваешься, да?
«Если сейчас вскочит, то точно ударит», – подумал Кисе грустно.
– Нет, – ответил он. – Зачем же мне издеваться? Я соблазняю. Я хорошо получаюсь на фото, знаете ли. Э-ро-тич-но.
Касамацу покраснел от гнева так, что Кисе попятился. Но не вскакивал и не мчался лупить Кисе, а только лишь сжимал губы и сверкал глазами.
Кисе хотел удрать, но, похоже, сегодня его несло не только в игре.
– А ты зачем меня ждал, семпай? – спросил он легкомысленно. – Хочешь автограф?
– Хочу, чтобы ты прекратил молоть чушь.
– Да разве же я…
– Заткнись!
И Кисе послушался.
– Ты хорошо играл сегодня, – сказал Касамацу.
Кисе улыбнулся удивленно. Он открыл было рот, чтобы уточнить, не послышалось ли ему, но Касамацу предупредил его гневным взглядом, и Кисе тут же захлопнулся.
– Не знаю, что с тобой было, – фальшиво сказал Касамацу.
– Объяснить? – тихо спросил Кисе.
– Не надо, – ответил Касамацу.
Он расслабился в один момент. Опустил плечи, вытянул ноги, оперся на руки и откинул голову, посмотрел вверх и снова на Кисе.
– Спасибо, – сказал отчетливо.
Кисе кивнул, в горле встал ком, ответить не получилось. Кисе вышел из раздевалки – Касамацу не стал его останавливать – и подумал, что хочет орать от бессилия.
Чертов непробиваемый Касамацу-семпай!

***

– Кисе, – сказал Касамацу, когда они все шли после тренировки в раздевалку, – приводи себя в порядок и подожди меня, я к тренеру, а потом хочу с тобой поговорить.
Он убежал дальше по коридору, а Кисе устало поплелся вслед за товарищами.
– О! – съехидничал Хаякава. – Капитан вызывает на личную беседу? Будет поправлять твою физиономию? Или осанку?
– Отстань уже, – вяло огрызнулся Кисе.
Слова Касамацу вызывали тревогу, но тренировки перед официальными матчами были настолько жестокими, что задумываться о чем-то еще не хватало сил.
Кисе сходил в душ, оделся и послушно сел на скамейку. Глаза закрывались сами собой, ребята разбежались быстро, в раздевалке наступила тишина, и Кисе задремал. Когда Касамацу шумно плюхнулся рядом, он вздрогнул, вскочил и обернулся.
Касамацу все еще был в форме и дышал совсем загнанно. Похоже, ему досталось руководство тренировкой запасных игроков.
Кисе терпеливо ждал, когда Касамацу отдышится, принес ему стакан воды, смотрел сверху вниз.
– Так что? – спросил Кисе первым.
Касамацу притих, посмотрел себе под ноги, потом сказал:
– У меня в шкафчике, на верхней полке. Иди возьми.
Кисе послушался, открыл шкафчик и достал оттуда свой журнал.
– Мне не надо, – Касамацу легонько ударил Кисе по протянутой с журналом руке. – Ты зачем это делаешь?
– Когда я всем показываю, – сказал Кисе невинно, – ты не смотришь, семпай. Я подумал, что у тебя мало времени, поэтому я и положил его тебе в сумку. На досуге…
Касамацу пнул его по ногам, Кисе успел отпрыгнуть.
– Отвяжись от меня! – потребовал Касамацу. – Чего ты прицепился, а? Разве я давал повод?
– Нет, – ответил Кисе. – А для этого нужен повод?
– Кисе, – с нажимом сказал Касамацу, – сейчас я не ищу никаких отношений.
– Ты меня обрадовал, Касамацу-семпай, – серьезно ответил Кисе. – Не сказал, что не интересуешься мальчиками.
– И девочками тоже, – сказал Касамацу, помолчал немного и с чувством воскликнул: – Ну какого черта! Чем тебя пронять? Что мне сделать?
«Это риторический вопрос, – сказал сам себе Кисе, – на него не надо отвечать. Не надо».
– Гетры, – произнес он вслух.
– Что? – изумился Касамацу.
– Можно мне гетры? – спросил Кисе вдруг осипшим голосом.
Касамацу с неожиданно холодным интересом разглядывал его и не отвечал. Кисе, не зная, куда себя деть, переложил из руки в руку журнал, а потом кинул его на скамейку. Касамацу проследил за его полетом и только тогда ответил.
– Ты хочешь мои гетры?
– Да.
– Сразу после тренировки? – скептически уточнил Касамацу.
– Да, – не уступил Кисе.
Касамацу резко вытянул ноги:
– На!
Он полыхал гневом.
Кисе уселся на пол и принялся расшнуровывать его кроссовки.
Касамацу дернулся и вцепился руками в скамейку. Кисе как ни в чем не бывало снял с него кроссовки, отставил аккуратно в сторону, накрыл ладонями теплые стопы и на мгновение замер.
«Я действительно этого добился?»
– Кисе, – глухо сказал Касамацу, – не глупи.
– Ты даже не представляешь, Касамацу-семпай, как много я об этом думал, – ровно сказал Кисе.
Его руки были большими, он даже не предполагал, что сможет вот так – полностью укрыть стопы Касамацу, а потом обхватить ладонями его лодыжки, они, оказывается, тонкие. Под пальцами – ткань, шершавый рисунок. На пятках и снизу – влажно.
– Щекотно, – куда-то в макушку Кисе пробормотал Касамацу.
Кисе плавно повел руки вверх, как будто раскатывая гетры по его ногам. Он никогда не думал, что делать подобное окажется так… упоительно.
Касамацу прерывисто вздохнул и попытался отдернуть ноги. Кисе вцепился в них ладонями и поднял голову.
– Будут синяки, – предупредил он.
Касамацу смотрел на него расширившимися глазами. Без удивления, без презрения, а скорее с непониманием. Кисе усмехнулся и попросил:
– Еще немного.
Касамацу расслабился и больше не мешал.
На его коже остались отпечатки рисунка. Кисе потянул гетры вниз, поочередно с одной ноги, потом с другой. Под коленями кожа была нежной и чистой, поцеловать Касамацу ноги казалось так естественно, что Кисе даже не задумался об этом. А просто наклонился и сделал.
– Дурак, – прошептал над ним Касамацу.
Кисе его проигнорировал.
Гетры послушно скатывались под его руками. Слишком быстро, с сожалением понял Кисе.
Он стянул их с пяток, мягко придержав Касамацу за лодыжки. Скомкал и положил рядом с кроссовками, не удержался, провел руками от обнаженных стоп до коленей, хотел уже отодвинуться, но Касамацу не отталкивал его и Кисе осмелился двинуться выше.
Касамацу словил его лицо двумя руками и заставил посмотреть в глаза.
– Что дальше? – спросил он тихо.
Кисе моргнул.
– Не знаю, – растерянно ответил он. Помолчал и с улыбкой добавил: – Как-то не представлял себе никогда.
Касамацу покачал головой. Он больше не смотрел на Кисе гневно или удивленно. Ладони его были нежными, и Кисе на одно мгновение почувствовал себя хрустальным.
– Глупый первогодка, – прошептал Касамацу.
Он наклонился очень быстро, Кисе понял, что его целуют, уже после того, как под натиском Касамацу приоткрыл губы. Он изумленно выдохнул в них и тут же потерялся.
Потому что это было – жарко, сладко, вязко.
Кисе помнил, что дрожал. Руки, которыми он обнял Касамацу, тряслись, поэтому он вцепился в его плечи изо всех сил. Ноги подкашивались, и Касамацу легонько толкнул его на пол. Бедра подрагивали, Касамацу прижимал их к полу, и Кисе задыхался под тяжестью его тела.
Он действительно был глупым первогодкой. Потому что стоило Касамацу только опустить руку вниз и выдернуть из-под ремня рубашку, даже не коснуться ни живота, ни груди, ни тем более паха, – как Кисе кончил. Он содрогнулся, вытянулся и не сумел свернуться под телом Касамацу. Его затрясло так сильно, что перехватило дыхание.
– Кисе? – встревоженно спросил Касамацу.
– Вот черт! – простонал Кисе.
И Касамацу понял. Он уронил голову Кисе на плечо и тихо засмеялся в ключицу.
– Ужасно, – сказал Кисе в потолок.
– Зато какой повод пойти в душ… – пробормотал Касамацу. – Зачем тебе мои гетры?
«Что бы на это ответить?» – подумал Кисе расслабленно. Почему-то кроме улыбки ответа не находилось.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  Espio-kun.

Название: Садовник
Автор:  Lokys.
Размер: 5019 слов
Пейринг: Аомине/Кисе
Жанр: романс
Рейтинг: NC-17
Примечания: AU (Кисе и Аомине не знакомы), таймлайн – лето после окончания старшей школы, возможен ОOC.

На сайт этот Дайки зашел просто так — поглазеть. Новые джорданы были ему абсолютно не нужны, в коридоре на полке и без того громоздилась целая коллекция. Лениво полистав свежие фото, он широко зевнул и смахнул с виска каплю пота. Поспать, что ли?

За окном август плавил асфальт, раскалял бетонные крыши, вползал сонной духотой в приоткрытые форточки. В такую жару только и остается валяться на диване под кондиционером и втыкать в ноут. Да и там ничего интересного.

Пискнул скайп, заморгав оранжевым глазком. «Так ты выполняешь свои обещания, Дай-чан?» — возмущалась Сацуки.

Аомине понятия не имел, о чем речь — забыл напрочь и, поморщившись, свернул окно. Пролистнул еще пару фото и бездумно кликнул по какой-то ссылке.

Джорданы на картинке были что надо, наверное, Дайки не удержался бы и сделал заказ. Вот только смотрел он не на кроссовки, а на модель. У пацана с рекламной картинки были светлые, слегка растрепанные, словно он на самом деле рвался с мячом к кольцу, волосы, длиннющие черные ресницы и улыбка на миллион иен. Звали его Кисе Рета.

Дайки завис.

Скайп пищал беспрерывно, Сацуки что-то там строчила, а Аомине пялился на Кисе, не замечая ничего вокруг. Потом, опомнившись, со злостью вырубил ноут и скинул его с колен. Баскетболист, блин. Да попадись он на площадке, Дайки за пару минут стер бы улыбку с его смазливой физиономии…

В душ, что ли сходить?

Сацуки, не дождавшись ответа, пришла сама.

— Ну? — Дайки оперся рукой о стену, приготовившись выслушать гневную тираду, но обвинений во всех смертных грехах, как ни странно, не последовало.

— У тебя все в порядке, Дай-чан? — Сацуки смотрела на него чуть ли не с беспокойством.

— В порядке, — пробурчал Аомине. — Жара достала.

К его дурному настроению Сацуки было не привыкать, она защебетала что-то жизнерадостное, просочилась на кухню, по-хозяйски проверила кастрюли.

— Приготовить тебе ужин?

— Угу, — Дайки вытащил из холодильника запотевшую банку колы и жадно ополовинил.

Все-таки от Момои пользы однозначно было больше, хоть и надоедала она иногда — до чертиков.

После ужина Аомине подобрел, клятвенно пообещал подруге завтра — непременно! — пройтись с ней по магазинам и о белобрысом баскетболисте почти не думал. Ну засмотрелся немного, бывает. Красивый, зараза, Дайки таких никогда раньше не видел.

Масштабы проблемы он осознал утром, когда звонок будильника развеял странный, но очень волнующий сон. В этом сне Кисе улыбался только Аомине, и у него были мягкие, податливые губы, а пальцы — ловкие, не ведающие стыда.

Вот черт…

Дайки сонно моргнул, пытаясь прогнать наваждение, но куда там. В паху болезненно ныло, а перед глазами намертво встала картинка: Кисе скользит кончиком языка по губам и с придыханием шепчет что-то неразборчивое.

Черт.

Оттянув резинку трусов, Дайки сжал пальцами член и облегченно выдохнул. Ему хватило нескольких рваных движений, чтобы кончить, но когда по телу начала разливаться горячая волна, он, зажмурившись, отчетливо увидел широко распахнутые глаза в обрамлении длиннющих черных ресниц.

Никаких страданий по поводу своих внезапно открывшихся гейских наклонностей Аомине не испытывал. Слишком самолюбив и самоуверен он был, чтобы рефлексировать из-за такой ерунды. Вот только проблема, даже после дрочки, никуда не делась, образ Кисе преследовал Дайки все утро, выход вырисовывался один: посмотреть на этого белобрысого вживую. А там как пойдет.

Сацуки, стоит отдать ей должное, вопросов задавать не стала, молча выслушала странную просьбу и пообещала помочь. А уже через час Дайки получил сообщение с адресом Кисе и приписку: «Удачи, Дай-чан!»

Сацуки все поняла правильно.

Аомине только усмехнулся. Удачу он носил в кармане своих джинсов, и она послушно перекочевывала в школьный пиджак или цеплялась за край баскетбольной майки во время матчей. Не подвела и в этот раз. Кисе жил, хоть и не в Токио, но совсем рядом — в соседней префектуре. Километров сорок, прикинул Аомине. Ерунда.

Смысла откладывать столь важное дело в долгий ящик не было, Дайки по-быстрому собрался и спустился в гараж.

Новенькая «Хонда», блеснув глянцевым боком, послушно сорвалась с места ревущим черным метеором. Петляя по лабиринтам токийских улиц, Аомине старательно соблюдал правила, но, выкатив на трассу, не удержался, газанул на полную.

В глубине души он отчаянно надеялся, что при встрече с Кисе наваждение развеется, как дурной сон. А если нет… Аомине понятия не имел, что ему делать, «если нет» и старательно гнал неправильные мысли из головы, крепко сжимая в ладонях руль «Хонды».

Горячее августовское солнце неистово жгло спину, сверкало бликами на стеклах придорожных кафе и следом за Дайки катилось в Канагаву.

* * *

Дом утопал в зелени. Треугольник крыши гладили лохматые еловые ветви, по обе стороны ведущей к входу тропинки щетинились шарики самшита. Очень по-японски.

Аомине вглядывался в зашторенные окна, гадая, дома ли Кисе, а в душе ворочалось незнакомое до сих пор досадное чувство. Нерешительность. Легенда, которую он наспех сочинил: представиться фотографом и предложить сделать баскетбольный фотосет — нормальный, в движении, а не застывшие постановочные картинки, как на сайте, теперь казалась дурацкой и несостоятельной. Надо было хоть позвонить для приличия…

Ладно, черт с ним. Зря, что ли ехал? Сдернув с багажника рюкзак, где лежала прихваченная для пущей важности зеркалка, Аомине быстро, чтобы не передумать, зашагал к дому.

Чувствовал он себя при этом полным дураком.

Рета был очень похож на мать. Во всяком случае, Дайки ничуть не сомневался, что отворившая дверь женщина — Кисе-сан. Ровно секунду она вглядывалась в напряженно застывшего на пороге Аомине, а потом приветливо улыбнулась:

— Что же вы так долго, молодой человек? — в ее голосе скользнула легкая укоризна. — Мы ждем вас все утро. Проходите скорее.

Приехали.

Ошарашенный таким приемом Дайки сделал шаг и огляделся.

За порогом японские традиции резко обрывались — гостиная выглядела вполне себе по-европейски. Широкие диваны, кресла, плазма на стене, какие-то растения в напольных вазах…

— Почему вы так задержались? — допытывалась Кисе-сан.

— Я в пробку попал, — ляпнул Аомине первое, что пришло в голову. И поспешно добавил: — Простите.

— Ничего, — хозяйка беспечно махнула рукой. — Главное, вы добрались. Идемте, я познакомлю вас с Накамура-саном.

Она мелкими торопливыми шагами пересекла гостиную и, раздвинув сёдзи, вышла на внутренний двор. Абсолютно ничего не понимающий Дайки поплелся следом.

По ту сторону дома раскинулся сад. Огромная лапа сосны традиционно обнимала входные ворота. «Монкабури», — вдруг всплыло в памяти смутно знакомое слово. Откуда эта информация оказалась в его голове, Дайки понятия не имел, садоводством он никогда не увлекался.

А сад был хорош. Да что там, он был прекрасен, даже далекий от созерцания Аомине невольно залюбовался открывшимся видом. Извилистую тропинку обрамляли сиреневые шапки кустов, чуть дальше виднелся обложенный камнями пруд, над ним розовым облаком раскинулся японский клен.

— Очень красиво, — невольно вырвалось у Дайки.

— Тебе нравится? — Кисе-сан звонко рассмеялась. — Это все, — она обвела рукой свои владения, — заслуга Накамура-сана. Наша семья очень признательна ему за то, что он создал такую красоту, но сейчас, в силу его возраста, ему нужен помощник. Такой сад требует ухода, заботы…

Помощник, значит. Вот в чем дело. Ждали, естественно, кого-то другого, но претендент на вакантное место по какой-то причине не явился.

— Накамура-сан! — звонко крикнула мать Кисе. — Я привела вам помощника.

Дрогнула ветка, и из-за кустов показалась сгорбленная фигура садовника. Шел он медленно, чуть припадая на левую ногу, две узкие щелочки глаз внимательно изучали Аомине.

— Это ваш помощник, — повторила Кисе-сан, когда старик подошел ближе. — Его зовут… Как тебя зовут? — повернулась она к Дайки.

Аомине назвал себя.

— А это Накамура-сан, — представила она садовника.

Старик сдержанно кивнул. Его загорелое до черноты лицо было испещрено морщинами, как сосновая кора, из-под ярко-красной банданы белесой паутиной торчали куцые седые пряди.

— Что скажете, Накамура-сан? — произнесла хозяйка с такой гордостью и проникновением, словно Аомине был ее личной заслугой.

— Хороший, — вынес, наконец, свой вердикт садовник. Голос у него был хриплым и по-старчески дребезжал. — Высокий, сильный. Подойдет.

Никогда еще Дайки не оказывался в такой дурацкой ситуации. Он молча слушал, как мать Кисе и Накамура-сан обсуждают какие-то садоводческие проблемы, и вдруг знакомый голос с менторскими нотками, невесть откуда взявшийся в его голове, перебил жизнерадостное щебетание хозяйки и хриплое дребезжание садовника.

«Ты с ума сошел, Дай-чан? Немедленно объясни этим милым людям, что произошло недоразумение, извинись и вали отсюда к черту».

Это было бы правильно — извиниться и свалить. Вот только краем уха Дайки зацепил фразу, оброненную Кисе-сан: «Рета возвращается послезавтра».

— Да, — сказал он. — Меня все устраивает, — машинально отметив, что на работу надо приезжать к полудню, а значит, он сможет не пропускать утренние тренировки.

Накамура-сан удовлетворенно кивнул.

— Идем, — позвал он Дайки и заковылял по тропинке вглубь сада.


Откровенно говоря, работать Дайки не любил. Если в правом кармане джинсов он носил удачу, то в левом давно и прочно поселилась лень. Лень можно было прогнать только сильной заинтересованностью, и в этой дуэли Кисе Рёта вышел однозначным победителем. «Это ненадолго, — успокаивал себя Аомине. — В крайнем случае — до конца августа» Потом начнется учеба, серьезные тренировки, и сад в такое расписание не впишется никак.

А ведь зацепил его белобрысый. Зацепил так, что Дайки безоговорочно натянул предложенные Накамура-саном фартук, перчатки, взял в руки метлу и отправился подметать дорожки. Еще в его обязанности входило почистить пруд, подровнять и полить кусты — ничего такого, с чем бы не справился даже полный дилетант в садовых делах. Инструкции Накамура-сан отдавал четко, внимательно следил, подсказывал, если что, и удовлетворенно хмыкал, глядя, как помощник ловко управляется с делами.

В дальнем углу сада Дайки обнаружил крайне заинтересовавшую его деталь. За лохматыми лапами сосен виднелся высокий проволочный забор, из-за которого выглядывал светлый прямоугольник щита с кольцом.

— Мой сын любит играть в баскетбол, — пояснила Кисе-сан, когда Дайки как бы между прочим задал невинный вопрос о площадке.

Значит, все-таки баскетболист. Ну-ну, посмотрим.

* * *

Шланг извивался, словно резиновая змея и так и норовил выскочить из ладони. Ледяные капли сбивали пыль с листвы, отскакивали от веток и попадали на лицо. «Надо ослабить напор», — подумал Дайки.

— Привет, — раздалось вдруг позади.

Дайки опустил руку со шлангом и обернулся.

Никакой он был не белобрысый. Волосы Кисе оказались гораздо темнее, чем на рекламной картинке и отливали густым медовым оттенком. А вот улыбка была такой же искренней. Настоящей.

— Ты ведь Аомине Дайки? Я Кисе Рета.

— Привет, — голос внезапно дал хрипотцу.

Пальцы дрогнули и сильнее сжали шланг. С чего он вдруг так разволновался? Неужели все-таки не блажь?

— Я тебя где-то видел, — неожиданно заявил Кисе.

Дайки догадывался — где, и у него были причины скрывать правду. Если бы она выплыла наружу, непременно посыпались вопросы, какого черта он делает в саду со шлангом в руках. В чем-чем, а в деньгах Дайки точно не нуждался. С его-то гонорарами.

— Ты ошибся, — ответил он как можно равнодушнее. — Я из Токио, вряд ли мы где-то пересекались.

— Может, и ошибся, — легко согласился Кисе и кинул взгляд в сторону прятавшейся за стволами сосен баскетбольной площадки.

— Играешь в баскет? — небрежно поинтересовался он.

— Немного, — пожал плечами Дайки.

— Сыграем? Когда закончишь с этими кустами.

— Сыграем, — внутри словно дернули туго натянутую струну, и по всему телу с тихим звоном рассыпалось предвкушение.

— Буду ждать тебя на площадке, — Кисе откинул со лба светлую прядь и неторопливо зашагал по тропинке к дому.

Дайки смотрел ему вслед: на развевающиеся медовые волосы, на незагорелую полоску шеи, видневшуюся из выреза футболки, и кусал губы. Врать самому себе он не любил, а правда была неутешительной: живого Кисе хотелось еще больше, чем на картинке. Что делать дальше, Аомине понятия не имел. Не цветы же дарить, в самом деле.

* * *

— Один на один, до пяти очков? — Кисе подкинул мяч и ловко покрутил его на пальце.

Площадку заливало солнце, темный прямоугольник асфальта нагрелся за день как сковорода на жаровне.

— До пяти, — кивнул Дайки и потянул себя за локоть, разминая мышцы.

— Тогда поехали, — Кисе бросил ему мяч и наклонился, приготовившись к защите.

Он что, еще и фору дает? Шершавая резина обожгла ладони, и Аомине завелся — сразу, с пол-оборота, забыв обо всем, кроме баскетбола. Метнувшись обманным движение влево, он развернулся на триста шестьдесят градусов и ушел вправо — на открытое пространство перед щитом. Один-ноль.

— Ух ты, — Рета стер тыльной стороной ладони пот со лба. — Покажи еще раз, как ты это сделал, Аоминеччи.

Дайки только фыркнул: Аоминеччи, что за бред? Но возражать не стал. Показал проход к кольцу, простенький, в общем-то, снова. Два-ноль.

Кисе перехватил мяч, и его лоб пересекли две упрямые складки. Дайки едва не расхохотался: похоже, соперник настроен серьезно. Серьезный соперник. М-да. И, расслабившись, прозевал проход — Кисе точь-в-точь повторил его движения, неплохо надо сказать повторил, и бросок наверняка оказался бы результативным, если на площадке был не Аомине, а кто-то другой.

Сорваться с места, разом набрав скорость, прыгнуть, дотянуться кончиками пальцев до шершавой резины было делом техники. Мяч, потеряв направление, «облизал» кольцо и, так и не попав в корзину, ушел вниз.

— Черт, — выругался Кисе. — Почти получилось.

Ждать, пока он опомнится, Дайки не стал, забросил с трехочковой линии и снисходительно усмехнулся. Три-ноль.

Потом еще раз обошел соперника и забросил в четвертый раз. Неплохая, хм, разминка.

Кисе тяжело дышал, по его вискам струился пот, но, несмотря на разгромный счет и изматывающую жару, сдаваться не собирался. Черт знает как, но у него снова получился результативный проход. Дайки рванулся следом, с досадой отмечая, что не успеет, никак не успеет. Остановить соперника во что бы то ни стало, было первым правилом, что он выучил, осваивая в детстве азы стритбола. И Дайки останавливал — ценой разбитых коленок, локтей и вывихнутых пальцев. Ценой фолов, штрафных очков и порванных связок — позднее, во взрослом баскетболе.

Рета прыгнул, и Дайки, сцепив зубы, прыгнул следом. Фол вышел стопроцентным — столкновение, потеря равновесия, и мяч, отскочив от щита, гулко ударился об асфальт. Вот только сорванная атака — последнее, о чем мог думать Дайки в эти секунды. Налетев на Кисе, он привычно вытянул руку, пытаясь выбить мяч, пальцы скользнули по горячей коже и замерли, сжимая худое незагорелое запястье. По телу словно прошел электрический разряд, и мяч, корзина, площадка — все перестало иметь значение.

Они упали вместе. Грохнулись так, что искры из глаз полетели. Дайки цеплялся за Кисе и до жути боялся разжать пальцы. Казалось, стоит ему сделать это, Рета развалится на куски, как хрустальный манекен.

— Черт, Аоминеччи… — раздался глухой стон.

Дайки разлепил зажмуренные веки и приподнялся на локтях. Левый бок саднило, в голове звенело. Отлично, хм, поиграли. Кисе отодвинулся и, морщась, поднялся на ноги. Аомине поднялся следом.

— Тебе полагается штрафной бросок, — хмуро заметил он, тщетно пытаясь отогнать наваждение.

Хотелось — до одури просто хотелось — еще раз взять Кисе за руку, прижаться к разгоряченному игрой телу, зарыться пальцами в спутанные волосы…

Рета, прихрамывая, подошел к линии, покрутил в ладонях мяч и плавно отправил его в корзину. Четыре-один.

Дайки был уверен, что после падения Кисе откажется от дальнейшей игры, но поди ж ты — опять рвется к кольцу. Вот тебе и гламурная моделька. Его бы в хорошие руки, да чуть пораньше…

Азарт горячо полыхнул в крови и выбил из головы все посторонние мысли. Дайки ловко перехватил мяч и впечатал в кольцо победный данк.

— Я выиграл.

Как часто произносил он эту фразу, с усмешкой глядя на поверженных соперников, вот только сейчас, впервые в жизни, ему было все равно. Мысли вновь плавно перетекали в неправильное русло.

— Ладно, — Кисе зло ударил мячом об асфальт. — Считай, это была разминка. Продолжим? До десяти.

До десяти, так до десяти, Аомине ничего против не имел. Он принялся безбожно фолить, не упуская возможности прижаться к Кисе, ухватить за плечи, провести пальцами по запястьям, потом признавал свою вину, позволяя забросить штрафные.

Какая разница, сколько очков наберет соперник? Шансов у него все равно нет. А обижать сухим счетом почему-то не хотелось.


Кисе сдался при счете двадцать-семь.

— Все, не могу больше, — стерев краем футболки пот с лица, он повалился на траву и широко раскинул руки.

— Ты классный, Аоминеччи, — чуть повернувшись, он вымученно улыбнулся развалившемуся рядом Дайки. — За какую команду играешь?

— Я не профи, — не моргнув глазом, солгал Аомине. — С детства играл в стритбол, потом в школе немного…

— Я тоже в школе немного играл. Правда, быстро забросил — съемки отнимали много времени, да и неинтересно стало. Не было сильных соперников. Если бы я встретил тебя раньше…

— То — что? — слишком быстро переспросил Дайки.

— Я бы ни за что не бросил баскетбол.

Кисе перевернулся на живот, по-кошачьи потянулся, подтаскивая к себе сумку, и достал две пластиковые бутылки с апельсиновым соком.

— Держи, — протянул он одну Аомине.

Сок был теплым и слегка горчил. У Кисе на губах остались желтые капли, и хотелось — до жути хотелось — подползти и слизать их. Желание обволакивало липким густым маревом, почти осязаемым, и Дайки казалось, что Кисе видит это, чувствует и провоцирует еще больше, проводя языком по губам с яркими апельсиновыми пятнами.


Аомине никогда не думал, что может влюбиться вот так — до одури, до дрожи в пальцах. Он мчался в Канагаву после изматывающей тренировки, послушно выполнял все указания Накамура-сана, но стоило ему придти на баскетбольную площадку, усталость улетучивалась без следа. Кисе был для него, как персональный допинг. Он был, как победный данк, вбитый в кольцо за секунду до финального свистка.

Дайки понимал, что пропал, совсем пропал, но даже не пытался противиться своим чувствам. Кисе не мог не догадываться. Не мог не понимать тайного подтекста взглядов и прикосновений. Но не шарахался от Дайки, когда тот «по-дружески» забрасывал ему руку на плечо или «случайно» дотрагивался, валяясь рядом на траве после игры. Вот только переступить черту, отделяющую дружбу от чего-то большего, Аомине не мог никак. По крайней мере здесь, на территории Кисе.

Летели дни, жаркий август неумолимо закатывался за горизонт.

Надо было что-то решать.

* * *
«Хонду» Дайки предусмотрительно оставлял на стоянке, метрах в ста от дома Кисе. Вопросы, откуда у бедного студента, решившего подзаработать перед учебой, такой шикарный мотоцикл ему были абсолютно не нужны.

Выкатив на дорогу, он слегка газанул и выпрямил спину, с удовольствием подставляя разгоряченное жарой тело встречному ветру.

Дальнейшее произошло стремительно, словно кто-то дернул рычаг ускорения, заставив секунды мчаться бешеным галопом. Мелкая лохматая собачонка вдруг вырвалась из рук какой-то толстой тетки и рванула на проезжую часть, счастливо повизгивая от обретенной свободы.

Хозяйка истошно заорала и бросилась за своим лохматым сокровищем.

Прямо под колеса «Хонды».

Ситуация была патовой — Дайки мог объехать тетку, но тогда от собачонки, притормозившей и испуганно озиравшейся по сторонам возле разделительной полосы, остался бы только шерстяной блин.

Дайки любил собак, даже если это была всего-навсего глупая лохматая мелкота, причинить ей вреда он не мог. Вывернув руль, он выехал на встречную, чудом проскочил перед отчаянно засигналившим грузовиком, сшиб урну, с грохотом покатившуюся на мостовую и, протащившись зигзагами еще несколько метров, остановился.

В висках гулко стучала кровь, руки мелко дрожали. Сквозь шум в ушах доносился испуганный и виноватый лай собачонки. Жива, зараза. Дайки стянул шлем и истерично расхохотался.

— Аоминеччи? — вдруг раздался встревоженный голос. — Ты в порядке?

Дайки поднял голову.

Кисе стоял прямо перед ним и смотрел с таким отчаянным беспокойством, что едва зародившаяся истерика схлынула сама собой. Только в груди было больно, словно не хватало воздуха.

— Я видел, что произошло. Тебе нужна помощь?

— Нет, — Дайки судорожно выдохнул и медленно разжал побелевшие от напряжения пальцы.

— Это твой байк? — Рета осторожно коснулся руля. Казалось, он хотел тронуть Дайки за руку, но в последний момент передумал.

— Мой, — врать не было смысла. Да и не любил Аомине врать.

— Класс, — Кисе восхищенно рассматривал «Хонду». — Может, покатаемся как-нибудь? — вдруг предложил он. — У тебя, вроде, выходной завтра.

До Дайки после всего произошедшего не сразу дошел смысл того, что он только что услышал.

— За городом озеро есть. Только это далеко. Но там красиво, — Кисе говорил отрывисто, короткими фразами, словно боялся, что Дайки откажется.

Но разве Дайки мог отказаться?

— Озеро? — переспросил он. — Да. Конечно, съездим.

— Только это далеко, — зачем-то повторил Кисе. Смотрел он при этом странно.

Аомине выправил руль и усмехнулся:

— Тогда я залью полный бак.


Это выглядело, как свидание. Нет, это и было настоящим гребаным свиданием, неуклюже замаскированным под дружескую, ничего не значащую прогулку. Дайки ни на секунду не поверил, что Кисе вдруг захотелось посмотреть загородные красоты. У него возле дома этого добра — целый акр. Да в нем самом красоты больше, чем во всех этих монкабури…

…На озере действительно было потрясающе. Извилистые стволы деревьев клонились к самой воде, пышные кроны отражались в зеркальной, чуть подернутой рябью глади яркими цветными пятнами. На противоположном берегу синели треугольники гор, почти сливаясь с таким же синим, без единого облачка небом.

Кисе неторопливо подошел к извилистой кромке озера и обернулся.

— Тебе нравится, Аоминеччи? — довольно спросил он.

Дайки схватил его за запястья и притянул к себе. Ресницы Кисе удивленно дрогнули, но сказать он ничего не успел. Дайки поцеловал его, как не целовал никого и никогда, с отчаянной жадностью толкаясь языком в приоткрывшийся рот. Слишком долго он ждал этого, слишком сильно хотел. Сознание заволокло мутной пеленой, словно после доброй порции саке, и опомниться он смог, лишь когда ладони Кисе несмело огладили его напряженную спину. Дайки отстранился и, сдернув футболку, отбросил ее в сторону.

— А тебе нравится? — он провел языком по шее Кисе, прихватив губами тонкую кожу. — Нравится?

— Мне нравится, Аомине-ччи, — хрипло пробормотал тот и вздернул подбородок, подставляясь под поцелуи.

Дайки сорвался. Он едва не порвал рубашку, стаскивая ее с Кисе, и на обнажившихся плечах тотчас заалели пятна от вжавшихся пальцев. Наверное, он был груб и чересчур напорист, но иначе не получалось, желание перехлестывало через край. Кисе тяжело дышал, его зрачки потемнели, взгляд поплыл. «Кажется, ему нравятся ласки на грани фола», — краем ускользающего сознания отметил Дайки и потянул язычок молнии джинсов. Ладонь обхватила твердую плоть, и Кисе жадно застонал. Колени его подломились, и он начал падать, утягивая Аомине за собой.

Влажная трава обожгла обнаженную спину и ягодицы, Дайки даже не заметил, когда успел сдернуть с себя остатки одежды. Проворные пальцы Кисе покружили по головке, погладили, сжали ствол, и Аомине сорвано выдохнул: это было нереально, неописуемо хорошо. Хотелось большего. Безумно просто хотелось раздвинуть гладкие незагорелые ягодицы и ворваться в жаркую тесноту — Дайки понятия не имел, каково это трахать парня, но предполагал, что именно так: жарко и тесно. Вот только сбросить руку Кисе с собственного члена было уже невозможно. По телу пробежала судорога, и Дайки успел только прижаться плотнее, проваливаясь в долгий, болезненно-сладкий оргазм.

— Ты мне нравишься, Аоминеччи, — горячий шепот обжег ухо.

Открыв глаза, Дайки увидел забрызганный спермой живот Кисе и свою руку, все еще поглаживающую чужой обмякший член. Он вытер липкую ладонь о траву и, повернувшись на бок, провел костяшками пальцев по щеке любовника.

— Я хочу тебя по-настоящему.

Возбуждение снова накатывало теплыми волнами.

Кисе широко распахнул глаза и, прикусив губу, еле заметно кивнул. Дайки вздернул его на себя, пробежался пальцами по позвоночнику и сжал ягодицы, притягивая ближе. Потяжелевший член Кисе уперся ему в живот.

— Любишь пожестче? — ухмыльнулся Дайки.

— А не заметно? — огрызнулся Кисе. — Я сам не знал, что мне нравится… так. С девчонками все по-другому, — признался он и, наклонившись, втянул губами палец Дайки, влажно обвел языком подушечку.

Это было все равно, что сказать: «Трахни меня».

— А с парнями?

Слова вырвались сами собой, и Аомине тут же пожалел, что не сдержался. Выслушивать откровения Кисе о бывших любовниках не хотелось.

— А с парнями я еще не пробовал.

Нависая над Аомине, он смотрел с вызовом, как на баскетбольной площадке. Даже когда проигрывал с разгромным счетом, продолжал упираться, и огонек в его глазах не гас. От такого Кисе Дайки голову терял. Он покружил влажным пальцем по расщелине и осторожно надавил. От мысли, что он первый касается там, внутри все дрожало, а в глазах темнело от возбуждения.

На долгую подготовку его не хватило. От тяжелого дыхания любовника, от того, как вздымается его грудная клетка, перекатываются мускулы на плечах, наконец, от того, как он, дергая задницей, сам — черт бы его побрал — насаживается на палец и, закатив глаза, тихо постанывает, Дайки потерял над собой контроль. Он рывком уложил Кисе на спину, распластав на траве, отстраненно отмечая, что в кармане джинсов лежат презервативы, но плевать — уже поздно, уже не остановиться…

Кисе вскрикнул и выгнулся, пытаясь отползти. Дайки сжал его плечи так, что побелели пальцы и снова качнул бедрами. Он входил медленно, короткими рваными толчками, целуя любовника в побледневшие щеки, плотно сжатые от боли губы — везде, куда мог дотянуться. Кисе хотелось трахать долго и с чувством, наверное, он так и сделает когда-нибудь… потом…

Его тряхануло неслабо: оргазм ошеломил, выбил из головы все мысли и вышвырнул в реальность, где Кисе кривился от боли и часто моргал, пытаясь сдержать слезы.

Дайки скатился с него и виновато уткнулся лбом в плечо.

— Я мудак, да?

Кисе дрожащей рукой погладил его по запястью.

— Подрочи мне, — попросил он.

Аомине послушно сжал в ладони его член и повернулся на бок, чтобы смотреть, как Кисе жадно хватает ртом воздух и прикрывает глаза, а с его губ срывается еле различимое: «Дайки…»

* * *

Кисе не мог сказать определенно, когда он влюбился в Аомине. Не с первого взгляда точно. И даже не с третьего. Он заговорил с новым садовником отчасти из любопытства, отчасти из вежливости и был приятно удивлен, когда не услышал привычной, надоевшей до тошноты лести. Более того, в глазах Аомине, в выражении его лица отчетливо читалось, что этот парень знает себе цену. Кисе заинтересовался.

Интерес усилился на порядок, когда садовник продемонстрировал класс на баскетбольной площадке. А потом… Потом неожиданно последовали неуклюжие знаки внимания. Кисе и раньше получал авансы от представителей своего пола и ничего, кроме раздражения это не вызывало. А вот симпатия со стороны Аомине неожиданно оказалась приятной. Стало любопытно, как далеко может зайти садовник, опыта у него, судя по всему, не было никакого.

О том, что случилось на озере, Кисе не жалел ни минуты. Наоборот. Коротая вечер в гостиничном номере под минорное стаккато дождя за окном, он ругал себя, что не спросил у Аомине номер телефона.

Из-за непогоды съемки отложили, и трехдневная поездка к океану растянулась на целую неделю. Все семь невыносимо долгих дней Кисе отчаянно скучал: по баскетболу один на один, по снисходительной усмешке, по торопливым грубым ласкам и жадным поцелуям. По Аоминеччи.


Канагаву тоже хлестнуло ливнем. Немолодой таксист аккуратно вел машину по мокрой дороге, а Кисе нетерпеливо ерзал на заднем сидении и ежеминутно смотрел на часы. Аоминеччи еще должен быть в саду. А вдруг он уйдет раньше?

На лобовое стекло такси сыпанула мелкая морось. Какого черта делать в саду в дождь? Кисе даже сдачу не взял — выскочил из такси и бросился в дом. Швырнул сумку у порога и, не крикнув матери, как обычно делал, возвращаясь со съемок, о своем приезде, кинулся в сад.

«Он уже ушел. Черт, кажется, я опоздал…» — Кисе метался по тропинкам, выглядывая долговязую фигуру Дайки. Ждать до завтра казалось невыносимым.

Справа чуть заметно шевельнулись кусты.

— Аоминеччи… — одними губами прошептал Кисе.

Из зарослей барбариса вышел незнакомый парень — невысокий, угловатый, с огненно-рыжей шевелюрой. В руках у него был секатор.

— Ты кто? — удивленно уставился на него Рета.

— Новый садовник, — парень заискивающе улыбнулся. — Привет. Ты ведь сын хозяйки? Тот, который модель?

У Кисе аж зубы свело.

— А где Аоминеччи? — холодея, спросил он.

— Аоминеччи? — переспросил садовник. — А, тот высокий парень? Так он уволился. Теперь я вместо него.

«Теперь я вместо него» прозвучало как издевательство.

Кисе медленно повернулся и побрел по тропинке к дому.

— Эй, подожди! — садовник догнал его и тронул за плечо. — Слушай, ты, правда, модель? У тебя, наверное, куча поклонниц?

Глаза у него завистливо блестели.

Кисе брезгливо сбросил его ладонь. Очень хотелось сказать, что поклонницы его не интересуют, и вообще он, кажется, гей. Как, интересно, отреагировал бы этот придурок на такое заявление?

— Извини, я устал с дороги, — торопливо буркнул Кисе. — Поговорим позже.

— Ага, — садовник сник и нехотя побрел к своим кустам.

Оставался последний шанс — мама. Должен же быть у нее номер телефона Аомине…

— Я и не знала, что вы подружились, — Кисе-сан листала записную книжку, с интересом поглядывая на хмурого сына. — Телефон где-то был… Ах нет, кажется, я его так и не записала. Но мы можем узнать номер Дайки в агентстве…

В агентстве по трудоустройству ни о каком Аомине Дайки, разумеется, даже не слышали. Более того, Кисе-сан клятвенно заверили, что человека с таким именем никогда не посылали в их дом в качестве садовника.

* * *

На следующий день Кисе уезжал в Токио. Надо было уладить кое-какие формальности в университете и заняться поисками квартиры. Он старался не думать, забыть, но в мыслях назойливо вертелось наивное: а вдруг? Надеяться встретить Аомине в миллионном мегаполисе было глупо, Кисе отлично это понимал. Да он и не надеялся, вот только выбросить из головы «а вдруг?» не получалось никак.

В университетском вестибюле было многолюдно. Первокурсники с озабоченными лицами носились по коридорам с какими-то бумагами в руках. Те, кто уже отучился год-два или больше, небольшими группками толкались возле стен и что-то увлеченно обсуждали.

Кисе направился к ректорату и вдруг услышал:

— Поверить не могу! Он будет учиться в нашем университете!

Какой-то коротышка тряс глянцевым журналом, а его приятели восторженно пялились на обложку. Кисе приосанился. В общем-то, он привык к повышенному вниманию к своей персоне, а приветливо улыбаться поклонникам было частью его работы.

— Вау! — восторженное обсуждение продолжалось. — Он же звезда!

— Не понимаю, чему вы радуетесь, — вставил хмурый долговязый очкарик — худой, как палка. — Все равно он не будет играть за университетскую команду, надо ему это…

Что?!

Кисе протолкался вперед и заглянул через упитанное плечо коротышки.

На обложке журнала Аоминеччи, одетый в баскетбольную форму, снисходительно ухмылялся в объектив. «Интервью с самым молодым игроком национальной сборной читайте на странице…» Номер страницы закрывала пухлая пятерня коротышки.

Но это было неважно. Кисе вспомнил, наконец, где он видел Дайки. Месяца два назад в перерыве между съемками он ухватил кусочек баскетбольного матча, где Аоминеччи совершил какой-то невообразимый проход к кольцу, и после броска его фирменную ухмылку показали крупным планом. А потом подскочившая визажистка загородила экран телевизора своей широкой грудью, и через несколько секунд Кисе снова погнали к фотокамере. Он даже не узнал, чем закончился матч, и, собственно, кто с кем играл.

Значит, Аоминеччи у нас звезда. Охуеть просто. Так какого черта эта звезда две недели болталась в их саду с метелкой в руках?

Ответа у Кисе не было.

Он не заметил, как очутился в университетском сквере, напрочь забыв, зачем вообще сюда пришел. Голова шла кругом. «А еще говорил, что не профи… Лживая сволочь…»

Этого не должно было случиться, но случилось, отправив к черту теорию вероятности, упорно твердившую, что шансы «а вдруг?» равны нулю. На аллее стоял «лживая сволочь» собственной персоной, точнее, он шел к университету, но, заметив Кисе, остановился. В строгом костюме и галстуке и серьезный донельзя он был каким-то… чужим, видеть такого Аомине было непривычно.

Кисе шумно выдохнул и бросился вперед.

— У меня только один вопрос: зачем? — от волнения, а больше от злости голос дрожал, срывался. — Зачем ты устроился к нам садовником? Игрокам национальной сборной мало платят?

— Я все объясню…

— Что ты объяснишь? Что просто захотелось переспать с моделью?

— При чем тут…

— Да пошел ты! — Кисе толкнул Дайки в грудь и попытался пройти, но был крепко схвачен за руку.

— Я тебя люблю.

Дайки смотрел так, что Кисе ни на секунду не усомнился, что это правда. Горячая волна медленно прокатилась по телу, смывая злость, отчуждение и все сомнения без следа. Только запястье болело — Дайки слишком сильно его сжимал.

— Я увидел твою фотографию. Случайно. Решил с тобой познакомиться, приехал, а меня приняли за садовника. Чушь полная, — усмехнувшись, Аомине мотнул головой.

Он был слишком близко, Кисе стоило большого труда не поддаться искушению поцеловать его прямо сейчас.

— На нас… смотрят, — выдохнул он.

Дайки разжал пальцы и нехотя отстранился.

— Мы можем поговорить в другом месте, — предложил он. — Без свидетелей.

— К черту свидетелей, — согласился Кисе. — Идем.

Он прекрасно знал, что никакого разговора не будет — прочитал это в голодном взгляде Дайки. Да он и сам, наверное, выглядел не лучше. Семь дней — это слишком долго.

А еще он знал, что у них с Аоминеччи впереди целая осень.

И, кто знает, быть может, намного-намного больше.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  Monstrr.

Название: Шестое чувство
Автор:  Лейтенатор
Беты:  Аурум,  Aerdin
Размер: 1566 слов
Пейринг: Аомине/Куроко
Жанры: романс, PWP
Рейтинг: NC-17
Примечания: таймлайн - Тейко, кинк - cенсорная депривация

Лента ложится на глаза прохладной плотной полосой. Ткань тонкая — но весь мир вокруг оказывается в ту же минуту отсечен.
— Что это нахрен значит?
Вокруг чернота.
Аомине облизывает губы и тянется сорвать ленту с головы, не рискуя признаться даже себе самому в секундной панике — это было бы не просто слабостью, это было бы опасно. Но его руку перехватывают такие же прохладные, как и гладкая ткань, пальцы.
— Не надо, Аомине-кун.
— Твою мать, я опять не слышал, как ты подкрался.
— В этом и проблема.
Аомине слышит короткий вздох над самым ухом.
Волоски на шее встают дыбом, и Аомине хочется по-звериному оскалиться.
— Ты меня не чувствуешь. Это плохо, Аомине-кун. Ты совсем не чувствуешь меня на площадке, а значит, плохо принимаешь пасы. Ты видишь только уже летящий в тебя мяч, а должен замечать его, еще когда он в моих руках. На целую секунду раньше, Аомине-кун. Я знаю, какое она даст тебе преимущество.
— Мне что, гробить время на то, чтобы высматривать тебя на площадке?
— Конечно же, нет. Я уверен, у тебя есть дела гораздо важнее. Тебе не нужно отвлекаться, пока ты играешь — но тебе нужно чувствовать меня, чтобы принять пас не глядя. Ты не можешь пока этого сделать, Аомине-кун, и это надо исправлять. Акаши-кун сказал, что я ваш козырь. Твой козырь. Что со мной ты засияешь ярче всех. Поэтому можно использовать любые методы, чтобы сделать твою игру идеальной. Ты должен чувствовать меня. Всегда.
— Хватит трепаться, — в горле пересохло, и Аомине злится на то, что не может сейчас достать бутылку с минералкой из сумки. — Пить хочу, чтоб тебя.
Ему отвечает тишина. Аомине делает вдох и считает про себя: один, два, три, я его не убью — а потом губ касается пластик.
— Пей. Ты опять меня не почувствовал, да?
Аомине молча хватает минералку, вновь задевая чужие прохладные пальцы, запрокидывает голову и жадно пьет, потом отшвыривает бутылку. Она гулко подскакивает на деревянном полу.
Аомине утирает губы тыльной стороной ладони.
Он слышит собственное дыхание, тиканье часов на стене, тихий скрип двери от легкого сквозняка.
Он жадно вслушивается, но не может различить ни следа чужого присутствия.
— Начнем, — раздается из-за спины, и в него летит, ударившись сперва пару раз об пол, мяч.
Аомине поворачивается и едва успевает перехватить его, чертыхается сквозь зубы и швыряет обратно.
Через секунду мяч стучит на другом конце площадки. Аомине подлетает туда, ловит пас кончиками пальцев и возвращает его со всей силы, на какую способен, надеясь, что мяч влетит в физиономию с вечным нечитаемым выражением лица.
— Отлично, Аомине-кун. А теперь мяч не будет касаться пола.
Следующие полчаса Аомине ловит пасы, ориентируясь только на свист рассекаемого воздуха, напрягая слух и тело до предела.
Майка мокрая от пота, чертова лента липнет к лицу, и с каждой минутой Аомине все сильней хочется сорвать ее.
Нет. Слабость. Слишком опасно.
Еще час.
— Теперь без мяча.
— Что? Как я нахрен буду принимать пасы без мяча?
— Лови не мяч. Лови меня.
Аомине слизывает капли пота над верхней губой.
— Чувствуй меня.
— Я поймаю тебя и засуну головой в мусорное ведро, клянусь.
Ворота майки мягко касается чужая ладонь. Аомине дергается как от удара, но чужой голос долетает совершенно с другой стороны:
— Если поймаешь — можешь сделать что угодно.
— Или окуну в сортир.
Прохладные пальцы легко проводят по его взмокшему затылку. Аомине трясет.
— Если, Аомине-кун. Но я верю в тебя.
Он сжимает кулаки.
— Терпеть не мог эту чертову игру в детстве, — Аомине делает шаг. — Такие тихони, как ты, вечно ставили мне на пути стулья или подкладывали на пол какую-нибудь дрянь, а сами залезали на стол и сидели тихо, как мыши.
Никогда еще тишина не звучала так издевательски.
Аомине продолжает идти, стараясь двигаться неспешно и плавно, ступая бесшумно, чтобы не упустить ни малейшего шороха.
— Ты из таких же тихушников, верно?
— Нет, — доносится в спину, и Аомине кажется, что кожу между лопаток обожгло чужое дыхание, но когда он разворачивается, в его руках оказывается лишь воздух.
— Я не буду давать тебе поблажек и разговаривать — это было бы неуважительно по отношению к тебе, Аомине-кун. Ты же не думаешь, что на каждом матче я стану уведомлять тебя о пасе? Ты и так прекрасно сможешь понять, когда получишь мяч. Я же говорил — я верю в тебя.
— Зараза.
Чужой смех долетает едва уловимым дуновением, но Аомине бросается на этот звук, не теряя ни мгновения.
Он не застает Куроко на месте.
Только его запах.
Ноздри раздуваются, и Аомине вдыхает его — такой же едва уловимый, как смех Куроко, голос Куроко, как сам Куроко. Аомине впитывает его. Запоминает.
Он думает о том, что когда поймает маленького засранца и сожмет ладони на его плечах, то почувствует запах страха.
Эта мысль пьянит предвкушением. Тело расслабляется, губы растягиваются в ухмылке, словно сами собой. Аомине запрокидывает голову и медленно вдыхает воздух.
Это запах его зала. Его территории. Его мира.
И правила здесь устанавливает только он.
Он отсекает все ненужное, наплевав на тиканье часов, сквозняк и липнущую к телу майку.
И тогда он чувствует это — не движение, нет, — колебание воздуха, словно он стоит посреди моря, и волна касается его ног.
Он двигается так быстро, как никогда прежде.
Грохот падающего на пол тела — самая сладкая музыка в жизни.
— Мусорный бак, — Аомине дышит так тяжело, как будто отыграл финальный матч сезона. Он придавливает Куроко к полу всем телом, не давая даже шелохнуться, — или сортир? Выбирай. Так уж и быть, решение за тобой.
Он тянется, чтобы наконец сорвать с лица проклятую осточертевшую тряпку, — о, он сожжет ее за ближайшим углом! — но его руку опять останавливают.
— Не снимай, пожалуйста, — говорит Куроко, и его тихий голос звучит так близко, что кажется оглушающим.
Аомине замирает.
Чернота расцветает яркими вспышками: оранжевый — звук собственного сорванного дыхания, синий — скрип кроссовка о пол, алый — стук сердца. Снова становится непроницаемой и вязкой.
Чужие пальцы горячие.
Аомине закусывает губу так сильно, что ощущает соленый привкус.
Он впервые чувствует так ярко и остро, настолько полно, что это чувство бьет под дых.
Впервые чувствует чужого человека как себя — его запах, звук дыхания, жар кожи, чувствует каждой клеткой тела.
И ему надо еще.
Он хрипло выдыхает и медленно наклоняется, утыкаясь носом в шею Куроко, и тот напрягается под ним и начинает дрожать.
Это ощущение сладостно, оно ударяет в голову, и Аомине не может остановиться. Он кладет ладонь на чужое бедро и ведет вверх, задевает край майки и задирает ее, останавливаясь только затем, чтобы сорвать собственную и потом прижаться снова — еще теснее, еще ближе, чтобы чувствовать как можно больше, кожа к коже.
— Я хочу, — шепчет он в ямку между ключиц и сжимает ладони на плечах Куроко, как и хотел — и запах чужого пота не отдает страхом, он пьянит и заставляет жадно вдыхать его, — я хочу чувствовать. Тебя. Чувствовать. Еще.
Его окружает жаркая чернота, которая дарит восхитительное чувство вседозволенности. Ничего вокруг нет. Мир провалился к чертям. Можно все.
Он лижет влажную от пота кожу, касаясь мочки уха кончиком языка.
— Ты был прав. — Голова кружится. Пол под ладонью плывет. — Мне нужно чувствовать тебя.
Куроко стонет.
— Черт, — у Аомине трясутся руки, и приходится стиснуть кулаки, чтобы хоть немного прийти в себя. — Черт...
Тело наполняет жар. Аомине гулко сглатывает и развязывает ленту.
В глазах Куроко — море, и оно захлестывает.
Ранка на губе саднит от соленого пота чужой кожи, которой касается Аомине. Он приспускает шорты и тянет вниз форму Куроко, прижимается к нему еще тесней, трется членом о его бедро, неотрывно глядя в чужое лицо и не понимая, как не мог раньше разглядеть всех эмоций, мелькающих на нем ослепительно яркими быстрыми вспышками.
Куроко выгибается под ним и скребет ногтями по полу — такой же мокрый от пота, как и Аомине, такой же трясущийся от переполняющего тело горячечного жара, так же закусывающий губу и захлебывающийся собственным хриплым дыханием.
Здесь и сейчас Аомине чувствует чужое дыхание как свое, чужое тело как свое, поэтому он точно знает, как провести ладонью по животу, как сжать основание члена, чтобы Куроко зашелся беззвучным стоном — и чтобы ощущать его удовольствие было острее, чем собственное.
Куроко вскидывается и прижимается к нему, обхватывая руками так сильно, что Аомине кажется — сейчас расплавится кожа. Куроко стискивает ладони у него на спине и раздвигает ноги, и когда чужой член касается собственного, Аомине бьет кулаком в пол и воет сквозь стиснутые зубы, кончая — это хорошо настолько, что больше невыносимо.
Куроко тяжело дышит под ним, обессиленный, мокрый, с плывущим взглядом и засосом на шее.
Аомине думает, что в следующий раз сам завяжет себе глаза, чтобы не кончить так быстро.
— Охренительно, — хрипит он, сползая с Куроко и вытягиваясь рядом с ним на полу. — Это было охренительно.
— Сортир, — шепчет Куроко у него под ухом и коротко вздыхает. — Между мусоркой и сортиром сейчас, без сомнения, я бы выбрал второй.
Аомине хохочет и закидывает руки за голову.
— Отличная тренировка. Надо повторить.
— Разумеется, надо. Тебе потребовалось больше двух часов, чтобы поймать меня. Ты способен на большее, Аомине-кун. Ведь ты же вовсе не какой-то заносчивый дурак, который решил, что всего уже добился и больше не нуждается в тренировках? Да, Аомине-кун?
— Еще немного, и я перестану считать эту тренировку охрененной, — Аомине прикрывает глаза и потягивается. Все тело ноет.
— Ну, она же действует, — раздается у самого лица, и Аомине все-таки поднимает тяжелые веки. — Я обещал, что ты будешь сиять ярче всех.
— И?
Куроко наклоняется еще ниже и улыбается.
— И сейчас ты сияешь.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  Двугранный угол трехгранного угла.

Название: 2 862°C
Автор:  Gerbena
Размер: 597 слов
Пейринг: Киеши/Ханамия
Жанры: ER, драма, психология, PWP
Рейтинг: R
Описание: Знаешь, ты похож на солнце...
Примечание: 2 862°C - температура кипения железа

Наверное, Ханамия окончательно сошел с ума, ибо почувствовал теплое дыхание Киеши даже там, где его по идее не должно было быть – на трибунах уже закрытого спортивного комплекса. Но нет: в следующее мгновение сильные руки обвивают его сзади, а в макушку мягко упирается подбородок. И так каждый раз... Киеши, похоже, все равно, что человек, которого он обнимает, способен причинить ему сильнейшую боль, даже не задумываясь. Наверное, он просто глупо продолжает верить в то, что Ханамия на самом деле добрый и ранимый...
В душе Ханами закипает злость, последнее время так напоминающая отчаяние: почему этот странный, наивный человек так упрямо не хочет видеть реальность? Почему он продолжает обнимать его вот так, тепло и нежно, словно пытаясь согреть уже давно замерзшую душу?

Знаешь, ты похож на солнце. На большое, ласковое солнце, и мои руки так и тянутся к тебе, чтобы достать, низвергнуть тебя с небосвода, уничтожить... Я ведь плохой мальчик, правда? Так почему, почему ты этого так упорно не желаешь даже замечать?! Это выводит из себя, бесит до дрожи, заставляет сгорать... Сгорать в твоих лучах.

Почти невесомый поцелуй в шею, туда, где она плавно переходит в правое плечо, - обжигает. Теплое, спокойное дыхание на коже Макото – заставляет плавиться, как карамель, обволакивая липкой колеблющейся пленкой бешено бьющееся сердце. Там, где только что лежали ладони Теппея, наверное, завтра будут следы от ожогов, но до давным-давно заиндевевшей души Макото ему не достать – она безвозвратно поглощает все тепло, не изменяясь ни капли. Как скандинавский Нифльхейм, как космическая черная дыра...

А так ли это? Тебя ведь не обманет простая дрожь моих пальцев, когда они касаются твоей щеки, не собьет с толку прерывистый вздох, слетевший с моих губ?.. Нет, ты прекрасно знаешь, как добраться до моей личной черной дыры, не задев ни единой паутинки. Знаешь и безнаказанно пользуешься этим, и как тебе не стыдно? А я... Чувствую себя стоящим на раскаленном железе, чувствую себя растворенным в раскаленном железе, чувствую себя этим самым проклятым железом – уже расплавленным и доведенным до точки кипения.

Ровно 2 862°C – наверное, Ханамия окончательно сошел с ума, но на орбите его черной дыры именно такая температура, когда неожиданно прохладные пальцы – наверное, от его собственной слюны, - легко касаются промежности, толкаются в сжимающийся от возбуждения анус, аккуратно массируют напряженные мышцы. Кто-то говорил, что тепловой удар обычно вызывает довольно яркие и правдоподобные галлюцинации, и теперь Макото свято верит этому утверждению. Иначе как объяснить, что глаза Теппея снова стали цвета Солнца, что они горят, прожигают насквозь, заставляя мучиться от болезненного наслаждения?
Ханамия сам опускается на на горячую и скользкую от смазки плоть, упираясь влажным лбом в плечо Теппея, сжимает в сильных пальцах короткие волосы на его затылке – каждое касание, каждое движение словно маленькая солнечная буря. И Теппей знает, как нужно обнять и куда поцеловать, чтобы энергия его солнечных бурь достигла черной дыры и переполнила бездонную пропасть.

Ты ведь каждый раз этого и добиваешься, так? Заполняешь меня всего до краев, сжигаешь оболочку, а потом с надеждой вглядываешься в мои глаза: а вдруг?.. Знаешь, ты действительно похож на солнце. На большое, ласковое солнце, но ты не оно, Теппей. Ты всего лишь красный гигант с подходящим к концу водородным топливом, ты – стоваттная лампа... И к утру ты догоришь, Киеши.

Макото в последний раз выгибается в руках Теппея и обессилено роняет голову ему на грудь, отчетливо понимая, что вот он, Рагнарек, что дальше – лишь новый цикл жизни. Единственное, чего он не может понять – почему так легко вдруг стало дышать раскаленным воздухом.
Словно чувствуя растерянность парня, Теппей вымученно улыбается и, притянув его к себе, впервые целует в губы. Впервые – за годы долгих и им самим непонятных отношений.

Ты догорел слишком рано, Теппей.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  Гэндальф Голубой, совратитель гномов.

Название: Держись за меня
Автор:  Umbridge
Размер: 1538 слов
Пейринг: Теппей/Дзюнпей
Жанры: ангст, романс, преслэш, юст
Рейтинг: PG

Хьюго в ярости. Его просто рвет на части. Он прошел пешком несколько километров и все равно не может успокоиться.

— Черт, вот хрень! — кричит он и со всей дури лупит ногой по скамейке. Тупая боль отдает в стопу, Хьюго снова чертыхается и плюхается на сидение, потирая щиколотку. От пятки до носка словно иголками колет. Сам дурак, не надо было лавки колотить. Хьюго вздыхает, оставляет ногу в покое, мысли о боли отступают, и он вспоминает, откуда эта боль взялась. Ярость наваливается с новой силой. Теппей. Вот, кто виноват во всем. Уже почти месяц как выписался из больницы и по телефону рассказывал Хьюго, что все идет отлично, что нога почти не болит и упражнения даются легко.

А на предложение зайти каждый раз отговаривался, мол, дел много, и уезжает с дедом, и родственники заглянули. И так три недели. Ровно три недели Теппей делал вид, что Хьюго не о чем волноваться.

Он сжимает в кулаке расписание игр, до боли стискивает пальцы и, выпрямившись, выкидывает бумажку в мусорку. Все. К черту его, нытика и слабака. А главное, лгуна.

Думать так очень приятно, потому что злость вливается в слова, а слова вылетают наружу и становится легче. Не надо делать вид, что ты понимаешь, можно думать и говорить все, что приходит в голову, никто не услышит. Еще раз выругавшись, Хьюго откидывается на спинку скамейки и смотрит вверх, на синее яркое небо. Чертов Теппей.


Когда сегодня Хьюго все же не выдержал и решил навестить его, дверь открыла бабушка.

Улыбнулась удивленно, поклонилась.

— Хьюго! А Киеши сказал, что вы в тренировочный лагерь уехали, — проговорила, оглядывая его с сомнением.

— Но я не был… — начал Хьюго, растеряв от изумления все слова. Какой такой тренировочный лагерь? Но бабушка Теппея уже стучалась в комнату сына, и Хьюго осекся.

— Проходи, — позвала она, Хьюго кивнул, затолкал подальше непонятное беспокойство и вошел.

В небольшой спальне царил душный полумрак. Пахло мазью, лапшой и старыми кроссовками. Хьюго поправил очки, прокашлялся и шагнул к кровати.

Теппей лежал под одеялом, прикрыв лицо журналом. На обложке красовался парень с выставленным вперед большим пальцем. Манга.

— Лучше бы ты читал Спортивный вестник, — фыркнул он, подходя ближе и сдергивая журнал. Теппей вздрогнул всем телом и открыл глаза.

— О, это ты… Привет, — он потер лицо ладонями, проморгался и, приподнявшись на подушке, улыбнулся. Хьюго отчего-то показалось, что улыбка вышла виноватая. — Что-то случилось? Почему пришел без звонка? Я бы хоть в комнате прибрался.

— Чего лежишь? — усевшись рядом, спросил Хьюго в ответ. Теппей нахмурился на мгновенье, только на одну секунду, но Хьюго поймал это выражение на его лице. Страдание, мука, как будто тот силился придумать ответ и не мог. Присмотревшись, Хьюго заметил, что волосы Теппея как будто посерели, а были золотистыми и густыми, и глаза погасли. От серого тусклого взгляда Хьюго стало не по себе.

— Задремал просто, — протянул Теппей, возвращая на место улыбку. Вот только теперь и улыбка казалась Хьюго вымученной.

— Вот значит как… — прищурился тот. — Задремал… — он оглядел комнату. Занавески задернуты, на тумбочке тарелки горой, по полу журналы валяются. Костыли рядом с кроватью. Но ведь Теппей говорил, что пара недель, и можно будет ходить с палочкой.

— Ага, — голос Теппея отвлек его от изучения.

— Ты говорил, что через три недели сможешь ходить без костылей, — сильнее нахмурился Хьюго. Уже тогда злость постепенно начала подбираться к горлу. — И что ты делаешь упражнения… — он посмотрел на Теппея в упор. — Что это за ерунда про тренировочный лагерь?

Тот округлил глаза:

— А вы не ездили?

— Нет! И ты прекрасно об этом знаешь! — бросил Хьюго. — Я же тебе звонил, хотел заглянуть, а ты сказал, что у вас гости.

— Ну, прости, напутал, наверное, — пробормотал Теппей, потянулся к нему, чтобы взять за руку, но Хьюго поднялся с кровати. И вытащил из сумки флешку.

— Ладно, черт с тобой. Давай последний матч посмотрим.

Теппей поднял брови. Кажется, его улыбка поблекла, или нет — Хьюго подобрал правильное слово — прокисла. Торчала на лице, как смятая упаковка от чипсов посреди баскетбольной площадки.

— Да я их все пересмотрел, — отмахнулся он. — Давай лучше кино.

— Кино? С каких пор ты хочешь смотреть кино вместо матча? — поинтересовался Хьюго. Он сунул флешку в карман и принялся ходить по комнате, пока Теппей глупо отшучивался, мол, не один же баскетбол в мире существует. Остановился у стола, взял свернутый в несколько раз покрытый пылью листок и развернул. На нем была расписана программа реабилитации, блоки упражнений.

— Значит, занимаешься, — процедил Хьюго, возвращая лист на стол.

— Да.

— И нога не болит.

— Почти не болит.

— А, может, хватит врать?! — Хьюго развернулся и уставился на Теппея. Тот молчал, смотрел на него, продолжая улыбаться. Злость подобралась к самому горлу, так что дыхание перехватило.

— Говори быстро, что случилось, — прошипел он тихо, чтобы бабушка не прибежала. — Ты что, все время мне врал, да?

Теппей покачал головой.

— Нет. Сначала правду говорил. Но потом… — он ухмыльнулся, больше не пытаясь делать вид, что все хорошо. — Мне больно даже согнуть ногу, какие там упражнения. А про баскетбол лучше забыть. Без меня вы сыграете гораздо лучше. Я не нужен команде и тем более не нужен тебе, Хьюго.

Хьюго выпрямился, сложил руки на груди:

— Значит, ты не занимаешься, не встаешь, матчи не смотришь. И в баскетбол возвращаться не собираешься. И мне ты не нужен. Ясно. Понятно.

Теппей стиснул одеяло. В тусклом свете, сочившемся между занавесками, его лицо сейчас казалось похожим на маску. Словно вырезанный из картона овал, темные провалы глаз, изломанный рот.

— Слушай, спасибо, конечно, что пришел, я, правда, рад. Но давай по честному. Кому я буду нужен через год? Я все забуду, навыки уйдут, все придется начинать заново. Здорово, да, мечтал, что мы вместе выиграем. Но надо смотреть правде в глаза — я буду балластом для команды.

Губы дрогнули, и Теппей слабо ухмыльнулся:

— Так что знаешь, давай лучше кино поглядим.

Он протянул руку, чтобы Хьюго подошел, но тот уже не мог справиться с тошнотворной яростью, накрывшей с головой. Он поправил очки, прошел до кровати и обратно, а потом вдруг рухнул рядом с Теппеем и схватил того за грудки.

— Но ты же любил играть! Любил! И меня, и других втянул! А теперь в кусты! — выплюнул он прямо в лицо Теппею. — Бросил нас. Не вернешься. И не нужен будешь. Придурок!

Теппей коснулся пальцами его руки:

— Не надо так.

Вот тогда Хьюго и вышел из себя окончательно. Вскочил, схватил сумку, и бросился из комнаты. Даже не попрощался. Глупо получилось.


Ему вдруг становится очень жалко себя и Теппея. Он вытягивает ноги, вздыхает, снимает очки и начинает протирать стекла. Ярость постепенно отпускает, и голова начинает соображать. И чем больше Хьюго думает, тем сильнее разрастается внутри чувство стыда. Хорош же он. Явился спустя три недели после выписки, наорал и свалил. Как истеричка, как девчонка, как черт знает кто еще. Это было гораздо проще, чем поговорить, помочь, вправить мозги наконец. Хьюго вздыхает. Давно надо было прийти и вытрясти из Теппея правду, а он велся и верил. От этого стыдно втройне. Сколько раз Теппей возился с ним, сколько времени они проводили вдвоем, тренируя каждый удар до черных мушек перед глазами от усталости. Он вспоминает большие горячие ладони Теппея у себя на плечах, вспоминает его смех и как они сидели коленка к коленке после тренировки и говорили, говорили сразу и обо всем.

А когда он понадобился Теппею, то сразу взял и сдулся.

Хьюго надевает очки, подхватывает сумку. Все, хватит ныть. Он придет опять, но на этот раз не станет беситься.


На завтра Хьюго появляется рано, чтобы Теппей не успел никуда деться. Но тот и не собирается исчезать, открывает дверь сам.

— А я так и знал, что это ты,— улыбается широко, и от этой улыбки, совсем прежней, теплой, ласковой, у Хьюго все внутри переворачивается. Он входит в прихожую, останавливается, не зная, что говорить и как себя вести. Но Теппей как обычно первый прерывает паузу. Кладет руку ему на голову, треплет волосы, Хьюго даже краснеет.

— Извини, что я вчера наорал. Расстроился просто… — бормочет едва слышно.

— Да я понял. Сам хорош, разнылся, себя пожалел. Ничего, проходи. Начнем сначала.

Теппей отступает, ловко переставляя костыли. Он наступает на ногу, хотя та все еще закована в ортез. Видно, что ему страшно и больно, но он старается. Хьюго много чего хочется сказать, много чего хочется, но сейчас лучше просто кивнуть.

На этот раз комната Теппея полна солнца. Вещи аккуратно разложены в шкафу, журналы не валяются по полу, а высятся ровной стопкой на столе, а на стене, прямо над кроватью — таблица с упражнениями.

— Ты мне вчера сказал, и я обиделся, — между тем рассказывает Теппей, прикрывая за собой дверь. — Долго думал обо всем, а потом понял — сам виноват. И решил начать сначала.

Хьюго пожимает плечами и улыбается в ответ. Теппей теперь и сам весь как солнце, сияет. Хоть и правда немного осунулся и похудел, но глаза все такие же яркие, а волосы — мягкие, так что Хьюго хочется зарыться в них пальцами. Он вздыхает судорожно, стискивает пальцы, нежность наполняет его до макушки, и ее хочется выплеснуть.

— Так вот, — продолжает Теппей. — Мы сначала позанимаемся. А потом посмотрим матч. Не стер? А то ты иногда такой вредный бываешь.

Хьюго только кивает, ответить не может, потому что слова застревают в горле и не желают вылезать.

— Ну вот и отлично! — Теппей принимает молчание за согласие, осторожно отставляет костыли в сторону. — Иди сюда.

В несколько шагов Хьюго оказывается рядом, и Теппей кладет руки ему на плечи. У него горячие ладони, и пахнет от него травяной мазью. Хьюго едва не зажмуривается, становится жарко и хорошо. Теппей ухмыляется едва слышно и утыкается носом ему в волосы.

— Держись за меня крепче, — выдыхает Хьюго, не решаясь посмотреть ему в глаза.

Теперь он точно знает — Теппей вернется. В команду, в игру, к нему.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  Lokys.

Название: Самый лучший новогодний подарок
Автор:  Shadzie
Размер: 1023 слова
Пейринг: АоКисе
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13

Аомине был победителем по жизни. Набрать на матче большую часть очков, выиграть один на один, сломать ногу почти перед самым новым годом – запросто. Он до сих пор не мог понять, как он умудрился получить травму. И ладно, если бы он получил ее на площадке. Так нет же, он просто поскользнулся на скрытом под снегом льде и неудачно упал.
Теперь Дайки придется торчать в больнице. Возмущению Аомине не было предела, когда ему сообщили это. Вроде бы травма была не настолько серьезной, чтобы держать его в больнице. Особенно в праздники. Аомине не нравилось, когда рушились его планы. Особенно такие грандиозные, как он считал. А теперь придется валяться в одиночной палате. Видимо, врачи испытали на себе характер Дайки и решили не подвергать остальных пациентов опасности. Умное решение.
В канун нового года настроение Дайки оставляло желать лучшего. Только навещающие его люди хоть как-то развлекали его.
Днем приходила команда. Поздравили с праздником. Капитан ухмылялся в своей привычной манере и щурился, но было понятно, что он сдерживается, чтобы не сказать что-нибудь насчет неудачи Аомине. Вакамацу же был менее тактичным и не упустил свое возможности подколоть аса своей команды. Назревала драка, Сакурай извинялся чуть ли не за все грехи человечества. Начинающий конфликт прервала пришедшая Момои. Недовольно ворча и по пути отвешивая Аомине дружеский подзатыльник, девушка достала из огромного пакета маленькую елочку и поставила ее на прикроватную тумбочку.
— Чтобы Дай-чан не скучал, - пояснила она.
Вскоре расшумевшуюся компанию выгнала дежурная медсестра. Товарищи по команде успели лишь оставить принесенную с собой еду. Аомине надеялся, что готовил все же Сакурай, а не Сацуки. После более тщательного осмотра пакетов Дайки так же обнаружил парочку своих любимых журналов и довольно ухмыльнулся.
Вскоре после команды Тоо его навестили родители. К гостинцам товарищей добавились пакет мандаринов и домашняя еда матери. Кажется, его решили откормить.
Весь день у Аомине кто-то сидел в палате. Приходил Тецу вместе с Кагами, поздравил с наступающим и вручил подарок. Кагами успел подколоть Аомине с его неудачей, что опять спровоцировало перепалку, чуть ли не дошедшую до драки.
Приходили и другие бывшие сокомандники. На тумбочке уже не было свободного места – все было заставлено небольшими подарками. Ранобу от Тецу («Ну надо же тебе еще что-нибудь читать помимо эротических журналов, Аомине-кун»), плюшевый медведь в костюме Санты от Мидоримы («Счастливый новогодний предмет для Дев»), большой торт от Мурасакибары, который тот чуть ли не от сердца отрывал, и сёги от Акаши («Ничего страшного, Дайки, научишься»).
Ближе к вечеру поток посетителей иссяк, оставляя Аомине одного. Дайки уже успел пролистать все журналы, почитать книгу от Куроко и съесть чуть ли не полпакета мандаринов и мамино бенто. Ближе к вечеру стало скучно, а настроение снова стало ухудшаться. Аомине хмурым взглядом сверлил ни в чем не повинную елочку, изредка переводя взгляд на часы. Клонило в сон, и Дайки вскоре уснул.
Аомине разбудил неясный шум из коридора. В палате было темно, и ему пришлось включить светильник на стене. Часы показывали полночь, наступил новый год.
— С праздником меня, - пробурчал Аомине себе под нос.
Через какое-то время шум в коридоре постепенно утих, а потом опять возобновился. Дайки недовольно нахмурился. А потом дверь в его палату распахнулась, впуская источник шума.
— Аоминеччи! – Кисе, как обычно светящийся от радости, плюхнулся на стул рядом с кроватью Дайки. – С новым годом!
Аомине с некоторым удивлением оглядел Кисе и его колпак Санты на голове. Рета казался запыхавшимся, но довольным. Он нагло запустил руку в пакет с мандаринами, вытаскивая один и тут же его очищая. Аомине даже не успел возмутиться.
— Ты чего здесь забыл? – вместо этого спросил он.
Кисе не донес дольку до рта и обиженно надулся.
— Ты не рад, что я пришел? – погрустнел он, и Аомине незаметно закатил глаза.
— Рад, - поспешно заверил его Дайки, не желая слушать о том, какой он жестокий. Кисе снова повеселел. – Почему не дома с семьей?
— А я сбежал, - беспечно заявил он. – Мама и сестра решили смотреть какую-то мелодраму, поэтому я лучше с тобой посижу.
Аомине хмыкнул, наблюдая, как Кисе поедает его мандарины.
— Мне оставь, - буркнул он, глядя на горку из кожуры.
Кисе кивнул, продолжая есть мандарины. Дайки только вздохнул и вытащил пакет с едой, который принесли товарищи по команде.
— Тебя не кормили что ли? – поинтересовался он.
Рета мотнул головой, и Аомине удивился. Как можно не поесть за праздничным столом?
— На, ешь. – Дайки сунул Кисе один из контейнеров с едой. За одним проверит, съедобно ли.
Кисе не затыкался даже тогда, когда ел. Аомине узнал о том, как тот провел день перед праздником. А день у Реты был очень даже насыщенным. А если послушать, как Кисе рассказывает, то можно совсем запутаться в событиях. Что, собственно, и сделал Аомине.
Когда словесный фонтан Реты иссяк, воцарилась тишина. Было слышно, как тикают часы. Кисе сидел, разглядывая подарки на тумбочке. А Аомине смотрел на Кисе.
— Аоминеччи, — позвал, наконец, тот, нарушая тишину. – А у меня для тебя тоже есть подарок.
Дайки вскинул брови, вопросительно глядя на Рету, который так и не повернулся к нему лицом.
— И какой же? – поинтересовался он.
Кисе внезапно покраснел, закусывая нижнюю губу. Будто бы собираясь с силами, он вдохнул и повернулся, тут же подаваясь вперед и легко касаясь губами губ Дайки. От неожиданности тот как будто впал в ступор. Отличная реакция, которая так помогала на матчах, сейчас подвела. А Кисе, не чувствуя ответной реакции, отстранился.
— Тебе не понравился мой подарок? – чуть дрожащим голосом спросил он. Глаза его уже готовы были наполниться слезами.
— Не понравился… - начал Дайки, но Рета не дал ему договорить.
— Прости, Аоминеччи, я не должен был этого делать. – Голос Кисе дрожал еще сильнее, он снова отвернул лицо в сторону, что Аомине видел только его покрасневшую щеку. – Просто ты мне очень нравишься. Еще со средней школы.
Послышался всхлип.
— Ты не дал мне договорить, идиот, - недовольно проворчал Аомине, глядя на расстроенного Рету. – Мне не понравился твой подарок, потому что я не успел его распробовать. Слишком мало.
Кисе повернулся, неверяще глядя на Дайки.
— Аоминеччи! – воскликнул он, утирая выступившие слезы и теперь уже счастливо улыбаясь.
Дайки, явно не привычный к таким ситуациям, старался скрыть свое смущение, притягивая Кисе к себе и самостоятельно целуя его. Теперь уже по-настоящему.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  [sadwick].

Название: День рождения Акаши-куна
Автор:  [Laliho]
Размер: 4880 слов
Пейринги: Кагами/Такао, Мидорима/Момои Сацуки, присутствуют намёки (и не только намёки) на другие пейринги
Жанры: повседневность, романтика, немного юмор и флафф
Рейтинг: PG-13
Примечания: постканон, Кагами и Такао в третьем классе старшей школы

О вечеринке в квартире Кагами Такао узнал от Кисе. На самом деле, приглашение пришло только Мидориме, но тот забыл телефон в раздевалке, и первым сообщение прочитал Такао. Кисе обещал вкусную еду, ребят из Сейрин и Тоо, сулил, что если Мидорима придёт, то точно не пожалеет. Такао представил, что может получиться, если в одной комнате соберутся Кагами, Аомине и Мидорима, и решил: надо идти.
Уже со своего телефона он отправил сообщение Кисе и заверил, что любой ценой приведёт Мидориму. Тот в последнее время словно думал о чём-то постороннем и окончательно потерялся для общества. Только Такао мог находиться рядом с ним и не сходить с ума, понимая, что Мидорима даже не пытается вникать в то, что ему говорят. Он бы предположил, что Мидорима влюбился, но это казалось не очень реальным – где ему на девушек время найти?
Так что вечеринка была неплохой возможностью развеяться. Чтобы от души повеселиться, круче толпы соперников в одной комнате ничего не придумаешь.
В назначенный день Такао незаметно изменил маршрут, пока Мидорима дремал в рикше, и, по памяти сверяясь с отправленной Кисе картой, поехал к дому, в котором располагалась квартира Кагами. Такао мысленно приготовился к жестокой расправе за своевольные действия. Но пока он пытался припарковать велосипед и рикшу у подъезда, Мидорима всего лишь сверлил его тяжёлым, осуждающим взглядом. Лучше бы врезал или прочитал занудную лекцию, как раньше.
Повинуясь странному самоубийственному порыву, Такао провоцирующее заявил, что Мидориме просто слабо посидеть с соперниками и повеселиться. Удирал от Мидоримы он со всех ног, быстро преодолел по лестнице пролёты до нужной двери и, выдохнув, улыбнулся, довольный, что и избежал нагоняя, и расшевелил Мидориму. Пару минут они просто стояли, согнувшись, и пытались отдышаться.
– Идём, – наконец властно повелел Мидорима и нажал кнопку звонка. Дверь открыл Куроко и пригласил их внутрь, объяснив, что он пока вместо Кагами, который придёт чуть позже. Такао удивился, что хозяин квартиры отсутствует, но виду не подал. Мало ли какие у него дела.
В квартире у Кагами было на удивление много места. Никаких лишних вещей, только баскетбольные мячи, гантели, шкаф, стол, музыкальный центр с большими колонками и диван. Барная стойка отделяла от гостиной кухню.
Такао стащил куртку, пристроил её на вешалку и быстро огляделся, обнаружив в гостиной ещё две двери, которые вели, скорее всего, в ванную и спальню.
За барной стойкой кто-то негромко шептался и шумел. Такао присмотрелся и узнал бывшего капитана Сейрин, бывшего их центрового с дурацким прозвищем «Железное сердце» и девушку-тренера, которая бывшей пока становиться не собиралась, пусть уже и окончила школу.
– Привет-привет, – ребята заметили Такао с Мидоримой и прекратили свой спор. Мидорима склонился в чинном поклоне, а Такао с готовностью хлопнул по подставленной Киёши ладони. Третий год друг друга знают, даже встречались как-то, чтобы поиграть в стритбол, какие тут могут быть церемонии.
– Давно не виделись! – Такао с опаской посмотрел на строгого Хьюгу и осторожно пожал руку Рико. Кто их, сейриновцев, знает, может, они встречаются. Если только Рико не больше по душе улыбчивые высокие парни, склонные к самопожертвованию.
– Кисе-кун звонил и сказал, что задержится, – откуда ни возьмись, появился Куроко. – Так что дождёмся всех остальных и будем начинать без него.
Мидорима нравоучительно хмыкнул и поправил очки, Хьюга его поддержал, и атмосфера в комнате сразу стала теплее благодаря этой молчаливой солидарности.
– А о чём вы тут говорили? – Такао перегнулся через стойку и заметил за ней несколько больших пакетов.
– О том, что Рико будет готовить, – с беспечной улыбкой ответил Киёши, а Хьюга нахмурился.
– Сакурай-кун и Кагами-кун собирались помочь, – добавил Куроко. Такао только плечами пожал. В еде он не был привередлив. Хотя хорошо, что готовил не Мидорима. Выжить, попробовав его готовку, можно, только если по гороскопу тебе выпал невероятно счастливый день.
В ногу Такао уткнулось что-то мягкое, и он, наклонившись, заметил лохматого пёсика Куроко. Тот тоже, видимо, понял, в кого врезался, застыл, а потом попытался сбежать, но было поздно. Такао подхватил его и отправился к Мидориме: проверить, не проснулась ли у того любовь к собакам.
Пока Такао увлечённо наблюдал, как невозмутимое лицо Мидоримы принимает всевозможные выражения от неприязни до плохо скрываемого раздражения, Киёши начал рассказывать о своих делах в университете. После курса реабилитации он успешно вернулся в баскетбол, и хотя всё ещё не собирался становиться профессиональным игроком, не мог не вступить в университетскую команду.
– Капитан у нас – ну вылитый Хьюга, – рассмеялся Киёши и многозначительно округлил глаза. Хьюга встрепенулся и отвесил ему подзатыльник, возмутившись:
– И что это значит?
– Требовательный и упрямый, – Киёши ничуть не испугался его сурового лица.
– Всё ещё не разрешает тебе тренироваться дополнительно? – Рико обеспокоенно посмотрела на Киёши.
– Ничего, уломаю, – заверил её тот, и тут же схлопотал два подзатыльника разом – от неё и от Хьюги.
– Не смей рисковать! – хором воскликнули они.
– На семью похожи, – Такао отпустил наконец второго Тецу и склонился к Мидориме. – Как думаешь, с кем тренерша встречается?
Мидорима внимательно взглянул на Рико и Хьюгу, шутливо трепавших Киёши по волосам, и слегка покраснел.
Такао встрепенулся.
– Шин-чан, ты о чём подумал? Неужели ты….
От ответа Мидориму спас звонок в дверь. Немного робея, в квартиру протиснулся нынешний капитан Сейрин Фурихата Коки. Такао тут же весь подобрался, придирчиво его рассматривая. В последний год Фурихата научился сносно играть и доставил Шуутоку немало неудобств во время летнего Чемпионата. Впрочем, вне баскетбольной площадки он по-прежнему выглядел безобидно, напоминая взъерошенного воробья.
– Держи, – пыхтя, Фурихата передал Куроко объёмный пакет, судя по всему, тоже с едой, и спешно принялся стягивать пальто.
– Мы что, только есть и будем? – поинтересовался Такао, подойдя к ним и заглянув в пакет. Сверху лежали овощи, а сквозь бумагу можно был нащупать какие-то баночки.
– Кагами-кун любит готовить, – буднично сообщил Куроко, как будто это всё объясняло. Такао почувствовал, как внутри заскреблось любопытство.
Кагами не заставил себя долго ждать. Такао с Фурихатой только-только разобрали пакет и убрали напитки в холодильник, как в дверь снова позвонили. Куроко пошёл открывать, у дверей раздался смех, фырканье, а потом очень резко и неожиданно воцарилась тишина. Такао обернулся посмотреть, что происходит, но ничего не увидел за высоченными Мидоримой и Киёши, которые загораживали Куроко, Рико и Хьюгу и как-то странно дрожали, обхватив себя за плечи.
Такао быстро подскочил к ним и, заглянув сбоку, увидел Кагами. Выглядел тот, мягко говоря, странно. Красный спортивный костюм, шапочка с белым помпоном, белая кудрявая борода. А в руках – ещё по пакету. Действительно, то ли смеяться, то ли молча офигевать.
– Ну что уставились-то?! – зарычал Кагами, упираясь руками в бока. Пакеты при этом упали на пол, но, судя по звуку, ничего не разбилось.
– Но ведь… – начал подоспевший к дверям Фурихата.
– … ещё не Рождество, Кагами-кун, – закончил за него Куроко, подобрал с пола пакеты и, бросив на Кагами укоризненный взгляд, отправился вытаскивать их содержимое. Такао и сам не раз вот так якобы всерьёз говорил что-то Мидориме, поэтому мог поклясться, что Куроко просто хотел немного пожурить Кагами. Но тот почему-то расстроился, снял шапку и растерянно теребил её в руках.
– Не заморачивайся, – Киёши растрепал его и без того лохматые волосы и ободряюще улыбнулся, забирая шапку из рук. – Дашь поносить?
Такао фыркнул, увидев, как переглянулись и закатили глаза Рико с Хьюгой, а потом перевёл взгляд на Кагами. Тот смеялся вместе со своими сэмпаями и выглядел вполне себе весело.
– Я ждал нашей встречи, Кагами, – голос Мидоримы утонул в дружном смехе, но Кагами его услышал, хлопнул по плечу и усмехнулся:
– Ага, я тоже.
Мидорима выглядел глубоко оскорблённым, но Такао ткнул его в бок и язвительно спросил:
– Готовил речь, что ли?
– В какой-то мере, – серьёзно ответил Мидорима. Такао пожал плечами и вернулся в комнату, пока не успели занять единственный диван. К странностям Мидоримы он давно привык. А такая церемонность с заклятыми соперниками выглядела довольно мило. Мидорима вообще обладал удивительным талантом делать уморительными даже невыносимо скучные вещи.
Такао приготовился наблюдать, как он будет пытаться завести с Кагами разговор об их последнем матче, но вместо этого оказался свидетелем сцены бурного воссоединения бывших сокомандников. Кагами полностью растерял всю свою суровость. Усевшись прямо на пол, они с Киёши по-братски обнимали друг друга за плечи и, постоянно восклицая, обсуждали что-то, понятное лишь посвящённым.
Такао вполуха слушал их и листал обнаруженный на диване журнал. Пару раз его с Кагами взгляды пересекались, и в Такао словно вливали дозу неуёмного обожания. Сложно было удержаться от зависти: со своими сэмпаями Такао виделся совсем не часто. А ещё он неожиданно заметил, что Кагами, когда не хмурится, вполне себе приятный парень. Скорее всего, он популярен среди девушек – слишком уж ярко светится.
– Вот бы сюда Оцубо-сэмпая, – мечтательно протянул Такао и сам себе усмехнулся, вспоминая его суровое лицо. – Да вообще всех наших.
– Боюсь, квартира Кагами не переживёт такого наплыва людей, – негромко заметил Мидорима. Хьюга и Рико понимающе переглянулись. Но тут в дверь снова позвонили, и Кагами отправился встречать гостей. Увидев, кто пришёл, Такао понял, что сэмпаи из Шуутоку – это совершенно безобидные люди по сравнению с нынешними звёздами Тоо.
Аомине ворвался в квартиру так стремительно, будто уже готовился снести дверь, но ему вовремя открыли. Не успев разуться и снять дутый тёплый жилет, он уже предложил Кагами сыграть один на один, и они, кажется, действительно собирались это сделать. По крайней мере, Кагами уже крутил в руках мяч.
Следом за Аомине, извиняясь и виновато кланяясь, вошёл Сакурай. Он слабо улыбнулся на приветствие подоспевшего к двери Куроко и замешкался, снимая ботинки. Куроко эта заминка дорого стоила: Аомине его заметил и уже не сражаться с Кагами хотел, а выяснять, с кем Тецу поступит в один университет.
– Добрый вечер, Момои-сан, – не пытаясь вырваться из медвежьих объятий Аомине, Куроко кивнул менеджеру Тоо, зашедшей в квартиру последней. – Проходите, пожалуйста.
Такао присвистнул, оценивая соблазнительные формы Момои, которые удачно подчеркивала короткая курточка, но тут же замолчал под возмущённым взглядом Мидоримы.
– Ах да, вы же вместе учились, – пробормотал он.
– Мидорин! – Момои скинула куртку на лавочку под вешалкой, обулась в предложенные Куроко тапочки и подбежала к ним.
– Рад тебя видеть, – Мидорима выглядел немного смущённым.
– И я рада! Не будь таким скучным, давно же не виделись! – Момои быстро обняла Мидориму и огляделась по сторонам:
– А где Ки-чан?
– Он опоздает, – вместо Мидоримы ответила Рико. Момои резко к ней обернулась, потопталась на месте, а потом решительно обняла. И когда только успели подружиться, подумал Такао.
– Простите, куда я могу положить посуду? – Сакурай робко мялся около них, не зная, к кому обратиться.
– Давай сюда, – Хьюга оставил Момои и Рико, уже о чём-то запальчиво споривших, и взял у него пакет.
Вскоре Куроко утихомирил Кагами и Аомине, отправив одного на кухню, а другому всучив пачку журналов с красивыми девочками, рассчитывая, что это займёт его на какое-то время. Под напряжённые взгляды Киёши и Хьюги на кухню отправилась Рико, за ней – Сакурай и Момои, решившая, что не сможет оставить их без помощи.
На несколько минут в гостиной воцарилось спокойствие. Аомине комментировал фотографии в журналах и показывал особенно удачные Мидориме. Тот строил из себя пай-мальчика, но в итоге прокололся, недовольно вскинув брови, когда Аомине слишком быстро перелистнул очередную страницу. Такао тоже изредка заглядывал в журнал, но в основном слушал всякие байки из жизни баскетбольного клуба старшей школы Сейрин в исполнении Киёши. Хьюга постоянно добавлял что-то к его рассказу и отпускал язвительные комментарии.
С кухни то и дело доносились восклицания, извинения, приказы. Потом потянуло чем-то аппетитным, и Аомине оставил свой журнал, решив урвать вкусненького до начала ужина. Выглядел он при этом совсем как большой кот и, как и все слишком самоуверенные коты, получил от Кагами по голове поварёшкой.
Такао тоже вился у стола, оставив Мидориму с Хьюгой и Киёши. Он не рассчитывал на то, что ему перепадёт что-то вкусненькое раньше времени, да и голоден не был. Но ему нравилось наблюдать, как ловко управляется Кагами с готовкой, успевая ещё и не дать Рико с Момои сотворить что-нибудь опасное для жизни.
Вся суть испуганных взглядов Хьюги и Киёши стала понятна, когда девушки дружно решили приготовить ванильный шейк, но в нём почему-то оказалась сырая рыба. Кагами машинально вылил неудавшийся коктейль в раковину и вручил Рико с Момои по ножу и яблоку.
– Режьте фрукты, – потребовал он, и те даже не стали спорить. Высунув от усердия языки, девушки принялись стругать из яблок зайчиков. Такао усмехнулся и встретился с Кагами взглядами. Тот, смущённо кашлянув, прихватил палочками из одной из многочисленных баночек, стоявших на столе, кусочек чего-то бледно-розового и, потянувшись через стол, ткнул его Такао в губы.
Такао машинально открыл рот и начал жевать. Вкус был знакомый – кисло-сладкий и очень острый.
– Твоё любимое? – довольный его реакцией, спросил Кагами.
– Ага, – Такао удивлённо кивнул и хотел было спросить, откуда Кагами узнал про его любовь к кимчи, но тот уже отвлёкся помочь Сакураю с нарезкой рыбы.
– Жёнушка, блин, – сыто проворковал Аомине, пристроившийся у барной стойки. – Охрененно готовит.
Такао представил Кагами в розовом фартуке с оборками, хмыкнул и вернулся в гостиную. Куроко с Фурихатой как раз принесли из спальни второй стол и попросили расставить посуду.
Такао считал пластиковые тарелки и людей в комнате, когда в дверь настойчиво постучали. Кто-то очень хотел попасть внутрь. Куроко улыбнулся, вздохнул и, отдав Такао стопку пластиковых стаканчиков, пошёл открывать.
Такао еле сдержался, чтобы не заржать в голос, когда услышал пронзительный и жалобный крик Кисе, который всё же успел до начала ужина.
– Курокоччи, прости меня, я не виноват, я спешил как мог, но всё было против меня! – Кисе разве что не подпрыгивал на месте, виновато заглядывая Куроко в лицо. Тот что-то негромко проговорил, и Кисе тут же засиял, набрасываясь на него с объятиями. Не сказать, чтобы Куроко выглядел недовольным.
– Кисе, ты руки-то не распускай! – через всю комнату крикнул Аомине.
– Хочу и распускаю, Аоминнеччи, – Кисе устроил подбородок у Куроко на плече и показал Аомине язык. Потом он заметил Такао и приветливо помахал ему рукой.
– Как дети, – изрёк Мидорима. Такао не мог с ним не согласиться. Но ему происходящее нравилось. Смешно, немного безумно, каждый творит, что вздумается, такой симпатичный местный апокалипсис, после которого Кагами долго придётся отмывать квартиру.
С появлением Кисе стало ещё больше суеты. Получив от Куроко какие-то наставления, он бросился помогать накрывать на стол, попутно развлекая всех вокруг и никого не обделяя вниманием.
У Такао почти кружилась голова от количества движений, которые совершал Кисе. Он то с тарелкой и лимонадом бежал к столу, подмигивая Киёши и извиняясь перед Хьюгой, то спотыкался об подставленную Аомине подножку и летел до самой стойки, где попадал в руки Кагами. Такао немного ему завидовал – Кисе виртуозно умел расположить людей к себе и не менее виртуозно менял атмосферу на действительно праздничную. Пока Кагами отчитывал его за неосторожность, он одновременно огрызался на подколки Аомине и предлагал Куроко повесить на стены хотя бы какие-нибудь флажки, чтобы в комнате стало веселее.
Не остались без внимания Кисе и девушки, и если Рико продемонстрировала героическое равнодушие к его обаятельной улыбке, то в Момои он быстро нашёл родственную душу и даже утихомирился ненадолго, перешёптываясь и что-то рассказывая о Куроко. Кагами смотрел на него с неподдельной благодарностью, когда он уводил Момои в гостиную подальше от кухни.
Мидорима рядом с Такао вздохнул и позволил привлечь себя к пятиминутке воспоминаний о Тейко. Вскоре Кисе оставил его с Момои, прихватил Такао под руку и потащил в спальню Кагами искать ноутбук.
– Я микрофоны принёс, будем петь! – подмигнул он и глазами указал на Мидориму, который робко улыбался Момои, а она то и дело хватала его за руку и заливисто смеялась.
– Чёрт! – выругался Такао, едва они зашли в спальню. И как он только не мог сразу понять, что одна девушка в жизни Мидоримы была независимо от его занятости. Причём девушка явно неровно дышала к Куроко, вот Мидорима и вёл себя ещё чуднее, чем обычно.
– Шанс есть? – спросил Такао, осматриваясь в небольшой комнате.
– Шанс всегда есть, – заверил его Кисе и, заметив на кровати ноутбук, поманил обратно в гостиную. – К тому же, Момоиччи давно поняла, что с Курокоччи у неё ничего не выйдет.
Такао даже не стал спрашивать, почему. Клубок отношений среди бывших Тейко распутать могли только они сами, и не стоило слишком задумываться, к примеру, о том, почему Кисе перестаёт дурачиться, стоит Куроко всерьёз попросить его о помощи, почему Аомине не встречается с Момои или почему Мидорима до сих пор не стёр из телефонной книжки киотский номер Акаши, хотя ни разу ему не звонил.
Когда Такао с Кисе вернулись в гостиную, стол уже был накрыт. Тарелки со всевозможными лакомствами громоздились едва ли не друг на друге, а рассевшиеся вокруг ребята держали палочки наготове.
– Садитесь, – Мидорима немного подвинулся, и Такао втиснулся между ним и Кагами, тоже вооружаясь палочками.
– Итак, мы собрались сегодня… – начал Куроко.
– … чтобы отпраздновать Рождество, – упрямо сказал Кагами.
– … чтобы отпраздновать нашу первую победу над командой Сэндо-сана, – радостно пропел Киёши.
– … чтобы Шин-чан… – не удержался Такао и тут же прикусил язык, чтобы не выдать себя с потрохами.
– … чтобы выяснить, кто сильнее, – азартно рыкнул Аомине и покосился на Кагами.
– … чтобы отпраздновать день рождения Акаши-куна, – закончил Куроко свою речь.
В первые секунды все ещё шумели, выясняя, что важнее отпраздновать в первую очередь, а потом резко замолчали. Тишина напряжённо звенела как минимум полминуты. Кагами смешно вытаращил глаза, смотря на Куроко как на привидение. Такао фыркнул в кулак и мысленно прибавил Куроко баллов за убийственную серьёзность, не оставлявшую сомнений в том, что его слова – не шутка.
Куроко кашлянул, мягко улыбнулся и повернулся к сидевшему рядом Фурихате.
– И я предлагаю, чтобы ты позвонил и поздравил его, Фурихата-кун.
Тут-то стало ясно, что Куроко действительно не шутил. Он что-то точно замышлял, потому что даже простое упоминание имени Акаши казалось ужасно подозрительным.
– Иногда он пугает, – шепнул Кагами Такао на ухо. У Такао мурашки побежали по спине – то ли от этого шепота, то ли от того, что в тихом омуте по имени Куроко Тецуя водились самые настоящие черти.
– Курокоччи, отличная идея! – Кисе первым пришёл в себя и принялся излучать любовь и обожание. Такао непроизвольно улыбнулся, слишком уж это у него заразительно выходило. Киёши и Хьюга понимающе хмыкнули и прековарно покосились на побледневшего Фурихату.
– Ну же, будь мужчиной! – подбодрила его Рико.
– А номер-то у кого есть? – лениво протянул Аомине, единственный из всех, кажется, вообще не удивившийся предложению Куроко.
– У меня есть, – неожиданно отозвался Мидорима, и Такао успел заметить, как блеснули у него глаза. Хитро так, на минутку стали до невозможности яркими и живыми.
– Шин-чан! – радостно воскликнул Такао и ткнул его локтем в бок.
– Не суетись, Такао, – краешком рта улыбнулся Мидорима и передал телефон Фурихате. Тот дрожащими руками схватился за него, как утопающий за соломинку, и большими перепуганными глазами посмотрел на Куроко.
– Вот этот номер, Фурихата-кун, – Куроко показал ему что-то на экране и хотел уже нажать кнопку вызова, но Фурихата ему помешал, резко вскочив.
– Я сам! – отважно воскликнул он и убежал на балкон.
Самые любопытные подкрались к двери и прильнули к ней. Такао посмеивался, глядя, как Аомине и Кисе толкаются, пытаясь занять позицию повыгодней, а Мидорима, застыв как изваяние, весь обратился в слух.
– Ну, блин, Куроко! – восхищённо хмыкнул рядом Кагами. Они с Такао понимающе переглянулись.
Из-за двери донеслось сначала негромкое бульканье, затем – сдавленный шёпот и рваные восклицания. Потом что-то скрипнуло, и Фурихата вернулся в комнату, немного замёрзший, но отчего-то страшно гордый.
– Акаши-кун был рад? – серьёзно спросил Куроко.
– Он сказал, что обязательно хотел бы к нам присоединиться, – устрашающим тоном заявил Фурихата и передал телефон обратно Мидориме.
Такао поёжился и решил, что такое заявление больше похоже на угрозу. Но всё же Киото неблизко, так что, скорее всего, Фурихата просто слишком хорошо подражал Куроко и пытался выйти из ситуации отмщённым. Во всяком случае, Такао очень хотелось в это верить. И никак не хотелось видеть Акаши: Такао не простил ему ни слёз Мидоримы, ни обидного поражения Шуутоку летом.
– Да не приедет он! – зачем-то ободряюще шепнул Кагами и плеснул что-то в его стакан. Такао глотнул обжигающую кисловатую жидкость и поспешил чем-нибудь её заесть. Кагами всё ещё смотрел на него, и Такао не нашёл ничего лучше, чем просто отвернуться и поприставать к Мидориме, телефон которого сыграл в странной затее Куроко такую важную роль.
А потом всё перемешалось, и Такао не мог уже вспомнить, что они делали и в каком порядке. Сухо звенели пластиковые стаканчики с диковинными коктейлями и соком, палочки скребли по тарелкам, крутилась стеклянная бутылка, а тот, на кого указывало её горлышко, выбирал правду или вызов.
Кисе вытребовал у Такао песню в караоке, они вдвоём присоединили ноутбук Кагами к колонкам, воткнули в разъём микрофон и выбрали песню. Исполнение Такао приняли на ура, и ему пришлось петь заезженный эндинг из популярного аниме во второй раз.
Кагами выбрал вызов вместо правды, и на десять минут гостиная превратилась в баскетбольную площадку, где они с Аомине демонстрировали чудеса дриблинга в условиях не совсем трезвого сознания. Мидорима, принявший из рук Момои пару не совсем безобидных коктейлей, снял очки и потребовал баскетбольное кольцо, чтобы присоединиться к ним и показать, как правильно бросать трёхочковые.
Рико деловито попросила у Киёши полный отчёт о его тренировках в университете. Киёши предложил Сакураю нарисовать героя его любимой манги. Хьюга рискнул напомнить Рико о поломанной три года назад фигурке Такеды Шингена. Куроко выбрал правду и признался, что если и будет играть в баскетбол после школы, то вместе с Кисе.
Кисе пытался развести Момои на откровенности и спросил, была ли она когда-нибудь влюблена в Аомине. Оказалось, что в детстве была. Такао смутно чувствовал, что её ответ расстроил Мидориму. И злился, что какая-то давняя влюблённость так легко выбила из колеи человека, у которого на все случаи жизни был счастливый предмет.
«Ну же, Шин-чан, бери уже эти красные подтяжки или что там у тебя счастливое и признавайся», – мысленно приговаривал Такао, когда бутылка указала на него, а потом на Мидориму. Такао не сразу понял, какой уникальный ему выпал шанс, а потом хитро прищурился и сладко пропел:
– Правда или вызов, Шин-чан?
Мидорима посмотрел на него немного расфокусированным взглядом и выбрал:
– Правда.
Такао довольно потёр руки, подмигнул Кисе и попросил:
– Скажи, как зовут девушку, которая тебе нравится.
Все тут же загалдели, воодушевлённые возможностью узнать тайну такого сурового парня, как Мидорима. А Такао хихикнул и отполз поближе к Кагами, чтобы, если что, успеть увернуться от подзатыльника или пинка.
А Мидорима… Мидорима в мгновение стал серьёзным, стиснул кулаки и зубы и с вызовом посмотрел на Аомине.
– Сацуки, – сказал он. Момои ойкнула, Кисе расплылся в улыбке, Аомине хмыкнул и, склонившись к Сакураю, что-то ему шепнул.
– Он ничего не сделает, – Кагами тронул Такао за плечо и как бы невзначай коснулся его шеи. Такао сделал вид, что не заметил, и повернулся к Мидориме.
– Шин-чан, я… – начал он, но был перебит Момои. Она судорожно вздохнула и взяла Мидориму за руку. Аомине демонстративно закатил глаза, всем своим видом говоря, как сложно быть лучшим другом девушки.
– Мидори-и-н-н, я уж думала, ты никогда не признаешься! – всхлипнула Момои. Такао, смутившись, отвернулся и от нечего делать начал разглядывать Рико, которая переводила взгляд с Киёши на Хьюгу и кусала губы. Она смотрела на них так внимательно и нежно, что становилось стыдно, будто вторгаешься без спросу в чужой мир.
– А они?.. – спросил Такао у Кагами. Тот кивнул и невозмутимо продолжил жевать свой гамбургер.
Об игре в правду или вызов, кажется, забыли. Закуски сменили десерт и фрукты, Момои по-прежнему держала Мидориму за руку, а Такао, разомлев от еды и духоты, привалился к боку Кагами, горячему и очень надёжному на вид.
Он понял, что рано расслабился, когда Аомине, расплывшись в не предвещающей ничего хорошего ухмылке, через стол кивнул Кагами и нарочито грубо спросил:
– Эй, Кагами, правда или вызов?
Кагами мог и не отвечать, никто бы не обвинил его в трусости, но одного взгляда Аомине ему хватило, чтобы нахохлиться и заявить:
– Вызов!
– И что, даже парня поцелуешь? – Аомине прищурился, явно раззадоренный дерзостью Кагами. Оба они улыбались, как сумасшедшие, и, кажется, получали от пикировки удовольствие.
– Да не вопрос! – Кагами растерянно огляделся, но справа сидел Хьюга, и он точно не подходил на роль парня, которого можно поцеловать и уйти живым. Такао представил себе, какой мог подняться крик, а потом его резко притянули за грудки чуть повыше, и он сонно почувствовал, как Кагами прижался ртом к его губам. Такао протестующее замычал и попытался оттолкнуть Кагами, но тот только крепче его схватил.
Кто-то из девушек ахнул. Сакурай ойкнул, умудрился, судя по звону, что-то разбить в этом царстве пластиковой посуды и зачастил извинениями. Мидорима рядом завозился и кашлянул, но Такао всё ещё отказывался признавать окружающий мир. Он просто позволял ощущениям кружить себе голову и старался не уступать Кагами, целуя его в ответ. Где-то между роем цветных пятен перед глазами и отлетевшей с рубашки пуговицей Такао забыл, как дышать.
– Кагамиччи, он же даже вдохнуть не может! – обеспокоенно воскликнул Кисе.
– Кисе-кун, не нужно закрывать мне глаза, я давно уже не ребёнок, – попросил Куроко.
– Офигеть, – выдохнул Аомине.
А Кагами наконец отпустил Такао и, стремительно осознавая, что только что натворил, то краснел, то бледнел, то смущённо прятал глаза.
– Я… – начал он севшим голосом.
– Ты, ты, – Такао закрыл ему ладонями рот и закусил губу, пытаясь унять рвущийся изнутри нервный смех.
«Мама, меня поцеловал парень, и мне понравилось», – ошарашенно подумал он. Почти одновременно с этой мыслью в голову Такао пришла ещё одна, весьма занятная, и он, опустив руки, предложил Кагами немного охладиться. Ничего подходящего под рукой не было, разве что подтаявший кусочек льда с неровными уголками плавал в стакане с соком. Такао в один глоток допил сок, покатал на языке лёд и, притянув Кагами за воротник, настойчиво разомкнул ему губы. Кагами вздрогнул и даже не заметил, как Такао втолкнул лёд в его горячий рот.
Рико и Момои тоненько взвизгнули и переглянулись. Сакурай испустил мечтательный вздох. Аомине лениво зевнул и хмыкнул:
– Попал Бакагами.
Они ещё посидели за столом, пока Рико, Хьюга и Киёши не заметили, что им пора.
– Кагетора-сан с нас три шкуры сдерёт, если Рико домой вовремя не вернётся, – объяснил Киёши.
– Мы тоже пойдём, – сказала Момои и, надув губки, потребовала, чтобы Мидорима проводил их с Аомине и Сакураем до метро.
Все собрались у дверей, чтобы попрощаться, и Такао уже собрался встать, но Кагами мягко придержал его:
– Посиди.
Такао кивнул и быстро поцеловал Кагами в губы.
– Бойся меня, – пригрозил он и провёл ногтями Кагами по рёбрам, так, что тот задрожал от щекотки. Кагами ошалело захихикал, запрокинув голову, и Такао еле удержался, чтобы не укусить его в шею. Хотя можно и всего покусать. Позже.
– Такао, ты не будешь против, если я не вернусь? – окликнул их от дверей Мидорима. Такао вздрогнул от неожиданности и обернулся к нему. Они ведь целых полчаса не говорили, и он решил, что Мидорима на него или обиделся, или вообще его презирает. Здорово, что ошибся.
– Всё в порядке, Шин-чан, – заверил он. – Я уж не пропаду.
И не пропал. Пока Фурихата и Куроко убирали посуду и стол, Такао с Кисе обнаружили в единственном шкафу игровую приставку, а в комнате Кагами – телевизор с большим экраном, прикрытый покрывалом. Приставку к экрану подключили быстро. Кагами и Такао с азартом переглянулись и начали драку в каком-то допотопном файтинге, а Кисе заявил, что будет болеть за них, и потребовал, чтобы его тоже обязательно пустили поиграть. Они трижды сменяли друг друга, а потом Куроко позвал Кисе в гостиную, и Такао с Кагами остались одни. Кисе заметил, уходя, что самое время сделать что-нибудь романтичное, но в гробу они видали эту романтику.
– Ещё раунд? – спросил Такао. Кагами довольно ухмыльнулся, и они продолжили битву.
*
Утром Такао проснулся, оттого что стало слишком жарко. Кто-то влажно дышал ему в затылок и крепко обнимал, словно подушку. Такао покрутился, пытаясь выбраться из плена чьих-то рук, и вспомнил, как ночью они с Кагами, уже ничего не соображая, заползли в кровать и вырубились.
Ещё Такао смутно помнил, что произошло перед этим, и, честно говоря, был здорово смущён.
– Эй, – тихонько лягнулся он и развернулся к Кагами лицом. Тот резко распахнул глаза и непонимающе уставился на него.
– Вспомнил? – Такао внимательно изучал брови Кагами, лишь бы не встречаться с ним взглядом.
– Ага, – прошептал Кагами.
– И что делать будем? – настороженно спросил Такао.
– Спать? – Кагами встрепенулся и стряхнул с себя смущение, ухмыляясь так обаятельно, что хотелось сделать с ним что-нибудь неприличное. В голове у Такао заплясало великое множество фантазий, правда, он не знал ещё, какие из них реально воплотить в жизнь.
– А потом?
– Потом ещё не скоро наступит, – Кагами обнял Такао и притянул к себе, щекотно целуя за ухом, а затем прихватывая его зубами. Такао хихикнул и, не удержавшись, укусил Кагами за шею. Тот утробно заурчал, словно большой хищный зверь, и, перевернувшись, навис над Такао, удерживая его руки над головой и ласково поглаживая его взглядом.
От второго за утро поцелуя Такао окончательно проснулся и, обмотавшись простынёй на манер древнеримской тоги, поспешил в ванную комнату – умыться.
– Скоро вернусь, – зачем-то предупредил он, и Кагами, сонно щурясь, ему улыбнулся.
Ванная оказалась занята. Куроко, бледный и измученный, обнимал унитаз, а Кисе, не на шутку встревоженный, поглаживал его по спине.
– Кажется, Айда-сан всё же напоила его неправильным шейком, – пожаловался он, и Такао поспешил ретироваться на кухню. Там сонный Фурихата заторможенно складывал в мешки для мусора посуду и расставлял в ряд бутылки. Рядом стояло ведро с водой, и Такао подумал, что благодаря совестливости Фурихаты квартире Кагами не грозит стать помойкой после вчерашнего.
– Утро, – Такао кивнул Фурихате, пробрался к раковине, с удовольствием плеснул себе в лицо воды и, отфыркиваясь, начал искать какую-нибудь кружку.
– Со вчера ещё сок остался, – доверительно сообщил Фурихата. Такао молча полез в холодильник.
И тут раздался звонок. Фурихата поспешил открывать, а Такао увязался за ним, гадая, кого же принесло в такую рань.
– Ой, – Фурихата заглянул в дверной глазок, вздрогнул и застыл, как дичь перед хищником. Такао оттеснил его от двери и поперхнулся, увидев, кто был их нежданный гость.
– Открывать будем? – шёпотом спросил он.
– Нельзя не открыть, – обречённо признал Фурихата. – Потом только хуже будет.
– Тогда на счёт три, – скомандовал Такао и, выкрикнув «один», рванул обратно в комнату, в уютную кровать под горячий бок Кагами. Если постараться, то можно прямо сейчас заснуть. И не придётся встречаться лицом к лицу с заспанным, вежливо и немного безумно улыбающимся Акаши Сейджуро, который, как оказалось, не шутил, когда заявил, что хочет к ним присоединиться. Даже расстояние между Токио и Киото не стало для него помехой.
Такао забрался под одеяло и зажмурил глаза. Мидорима, успешно устроивший личную жизнь, определённо не заробел бы перед Акаши. Но он, наверное, всю ночь гулял с Момои под луной – если только Аомине не предложил ему побросать мяч в кольцо раньше, – и точно не собирался возвращаться обратно, даже если Такао пообещал бы отвезти его в рикше, куда пожелает.
У Такао же нежданно-негаданно появился хищник, который умел рычать и сурово сдвигать брови. Такао научил улыбаться самого Мидориму, так что хищник у него быстро станет совсем ручным.
А обществом Акаши может насладиться и Фурихата. Он парень отчаянный, справится.

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Подарок для  Shadzie.

Автор:  Espio-kun
Пейринг: Кагами/Куроко
Рейтинг: G

@темы: Secret Santa-2014

---

[KnB Secret Santa]

Дорогие все!
Администрация санты поздравляет всех читателей с наступающим (а кого-то - уже с наступившим) Новым годом! : )
Как и в прошлом году, подарки будем раздавать 1-го января вечером, примерно в 21:00 - 22:00 по Мск. Имена авторов будут раскрыты после 11 января и вывешены отдельным постом. Если захотите остаться анонимом - просто отправьте нам u-mail с этой просьбой.

К сожалению, в этом году подарки получится доставить не всем, санты и администрация сильно извиняются за эти неудобства.

@темы: Оргвопросы

---

[KnB Secret Santa]

Дорогие все!
Администрация напоминает вам, сегодня последний день, когда можно прислать свои подарки.
Подарки присылаются на нашу ( KnB Secret Santa) почту. До этого в правилах был косяк и была указана другая, нерабочая почта, просим прощения.

запись создана: 26.11.2013 в 18:41

@темы: Secret Santa-2014

---

Kuroko Secret Santa 2: прием заявок

[KnB Secret Santa]

Прием заявок закрыт! Всем спасибо!

Задания будут присланы участникам не позднее 27 ноября.
 

запись создана: 09.11.2013 в 02:38

@темы: Secret Santa-2014

---

Баннеры

[KnB Secret Santa]

Обмен приветствуется в комментариях :З

<div align="center"><a href="http://knb-secret-santa.diary.ru/"><img src="http://i33.fastpic.ru/big/2014/0126/16/f98b81d7f9edde188b93a59eec480c16.png" style="border: 1px solid #000000"></a></div>

Наши друзья

~~~

@темы: Оргвопросы

---

Как это работает

[KnB Secret Santa]

Добро пожаловать на второй  KnB Secret Santa фест! : )

Напоминаем, что на сообществе действуют все правила @дневников. Включая недавние уточнения, поэтому администрация просит вас быть осторожней в формулировании заявок и их исполнении. Посты с рейтингом убираются под замок от несовершеннолетних.

Что это такое?
Secret Santa - это особый вид фикатонов. Отличие между Secret Santa и обычными челленджами, в которых авторы обмениваются историями, заключается в том, что авторы историй какое-то время остаются неизвестными. Их авторство обычно раскрывается 25 декабря (но у нас рождество позже, так что и раскроемся мы позже).

Условия:
1. К участию в фесте приглашаются авторы, переводчики, клипмейкеры и фанартеры.
2. Минимальный размер фика (авторского или перевода - в русском варианте) - примерно 500 слов.
3. Ограничений для клипмейкеров и фанартеров нет, кроме фантазии заказчика.
4. Принимаются любые жанры, категории, рейтинги, пейринги и таймлайн.
5. Все работы должны быть новыми, подготовленными специально на фест Secret Santa, либо не публиковавшимися ранее.
6. Разглашение авторства в течение феста запрещено.

Как это работает:
1. В специальном посте каждый участник оставляет заявку, в которой указывает, какой подарок он хочет получить и какой может преподнести сам (а также то, что он не может сделать, и то, что не хотел бы увидеть в своем подарке). Если участник хочет остаться анонимным, он может отправить заявку на адрес организаторов.
2. После окончания приема администратор распределяет заявки между участниками.
3. Когда подарки готовы, участники высылают свои подарки на адрес организаторов (u-mail сообщества  KnB Secret Santa).
4. После этого организатор анонимно выкладывает работы в сообществе с указанием, кому предназначается каждый подарок.
5. Авторство подарков раскрывается только после окончания феста.

Сроки:
1. Заявки принимаются с 8 ноября 21:00 по Мск. по 23 ноября 21:00 по Мск.
2. Задания будут присланы участникам не позднее 27 ноября.
3. С 27 ноября по 27 декабря участники готовят подарки и присылают их организаторам.
4. С 1 января (ближе к вечеру) проходит вручение подарков - то есть, выкладка работ на фесте.
5. Анонимность будет раскрыта после 11 января. Участник имеет право остаться анонимом, нужно просто прислать просьбу на u-mail сообщества.

Форма заявки:
1. Ваш ник и способ связи (u-mail или email)
2. Что вы хотите получить в подарок:
2.1) Авторский фик, перевод, фанарт или клип.
Примечание: даже если вы очень хотите арт или клип, то кроме него в заявке должен присутствовать фик или перевод: чтобы организаторы смогли найти исполнителя для вашей заявки в любом случае.
2.2) Пейринги или герои (если важен порядок в пейринге, оговорите это особо, по умолчанию считается, что порядок не имеет значения)
2.3) Остальные пожелания, например: рейтинг, жанр (-ы), кинк (-и), еще какие-то особенности и предпочтения (но помните, что на чересчур подробную или уникальную заявку будет сложно подыскать исполнителя).
2.4) Что не хотите. Например: death-fic, дарк, насилие, флафф, и так далее.
3. Что вы можете подарить:
3.1) Авторский фик, перевод, фанарт, клип (или несколько вариантов на выбор).
3.2) Пожелания. Например, "пишу только ангст".
3.3) Что вы не хотите делать. Например, "не хочу писать гет" или "не пишу death-fic, дарк, насилие".

Внезапный Санта:
Если вы захотите написать фик/нарисовать арт/просто покреативить на чью-то заявку совершенно внезапно и безвозмездно, мы с удовольствием выложим ваше исполнение. Для этого вам надо прислать его нам вышеописанным способом, только пометить, что это свободное участие - и в шапке фика, и - обязательно - в тексте письма.
Ваше исполнение будет выложено под именем "Внезапного Санты", а потом вы раскроетесь вместе со всеми.

За правила огромное спасибо Reborn! Secret Santa!

@темы: Оргвопросы

---

Вопросы и предложения

[KnB Secret Santa]

Тут можно задать вопрос на любую волнующую вас тему.

@темы: Оргвопросы